Лэрри Макмуртри - Пустыня смерти

— Я, к примеру, не так молод, как ты, но тоже не прочь посмотреть на королеву, — заметил Гас. — Особенно если она хорошенькая.

— Да нет, она толстая-претолстая, — пояснил мальчуган. — Вот моя мама была настоящая красавица, правда, до того, как заболела проказой. Ее портрет даже рисовал сам мистер Гейнсборо 7, а он очень знаменитый художник.

В этот момент дверь открылась, вошла высокая негритянка.

— Уилли, надеюсь, вы не целились в джентльменов из своего пистолетика, — проговорила она. — Очень невежливо направлять оружие на людей, особенно на тех, которые могут стать вашими друзьями.

— Я целился, — признался мальчуган, — но это же игрушечный пистолет. Я же не мог стрелять взаправду, у меня и пуль нет.

— Неважно, это не делает ваш поступок вежливым, — объяснила ему негритянка и, посмотрев на рейнджеров, добавила. — Конечно, я поступила тоже невежливо, потому что не представилась вам. Меня зовут Эмеральд.

— Она из Африки, ее папа был там королем, — похвастался мальчик. — Она уже очень давно с нами. Она вместе с нами даже гораздо дольше, чем миссис Чабб.

— Ну вот что, Уилли, не надо надоедать джентльменам, — назидательно произнесла Эмеральд. — Чай уже почти готов. Может вы пожелаете пройти вымыть руки?

— Да мы их уже мыли, когда нас брили, — ляпнул Гас. — А с тех пор, как мы мыли руки дважды на дню, прошло немало месяцев.

— Понимаю, но теперь вы находитесь под покровительством леди Кейри, — объявила Эмеральд. — Так что можете мыть руки сколько угодно раз на дню.

— Мэм, а нет ли чего пожрать, — не вытерпел Уэсли Баттонс. — Я хотел бы сперва проглотить что-нибудь, а уж потом руки мыть. У меня уже давненько на зубу бифштекса не было — думаю, могу теперь съесть целую корову.

— Вот те на! Кто же подает к чаю бифштексы, — улыбнулась Эмеральд. — Бифштексы хороши на обед, но не к чаю. Вообще-то леди Кейри не строго придерживается условностей, но боюсь, не настолько, чтобы нарушать заведенные порядки чаепития.

Техасцев провели в комнату, где стояли пять тазов, вода в них была столь горяча, что в помещении повисли пять столбиков пара. Имелись также пять полотенец и, что еще более необычно — лежали пять щеток для волос и пять расчесок. Щетки были окаймлены серебром, а расчески, похоже, сделаны из слоновой кости. Поблизости, в сторонке, стоял стол с другим тазом с водой, полотенцем и отделанной серебром щеткой и расческой из слоновой кости.

— Здесь самая горячая вода, какой я только умывался после отъезда из Сан-Антонио, — заметил Гас. — Если зазеваешься, можешь ошпариться.

Шестой тазик предназначался для молодого виконта Уилли. Техасцев оставили в покое, чтобы они помылись, когда сами захотят. Пока они переглядывались и ждали, чтобы вода в тазах немного остыла, в комнату влетела невысокая полная женщина в сером платье и схватила Уилли, прежде чем тому удалось улизнуть от нее.

— Нет, нет, не хочу, миссис Чабб, — захныкал мальчуган, безуспешно стараясь освободиться от ее хватки.

Не успели техасцы и глазом моргнуть, как миссис Чабб наклонила голову мальчика над тазом и принялась ожесточенно тереть его личико, не обращая внимания на выкрики и причитания, что вода слишком горяча.

— Уилли, успокойся и постарайся не реветь в присутствии гостей, не огорчай их, — назидательно произнесла миссис Чабб.

Она не спускала глаз и не отрывала рук от своего маленького подопечного, пока не решила, что вымыла его как следует. Когда же посчитала, что сделала свою работу как положено и отпустила Уилли, его лицо покраснело, а волосы блестели после умелого применения щетки и расчески. Закончив умывание Уилли, толстушка глянула на техасцев.

— Вот что, джентльмены, у вас вода остывает — давайте-ка приступайте, — распорядилась она. — У леди Кейри отменный аппетит, а ваша мисс Робертс уплетает так, будто не ела целый месяц.

— Да не месяц, а целых два, — уточнил Верзила Билл. — Матти так и не поела как следует с тех пор, как мы перебрались через Бразос.

— Вот как. А сейчас она угощается великолепным крепким чаем, — добавила миссис Чабб. — Если вы, джентльмены, захотите что-нибудь поесть после чая и до обеда, советую вам помыться побыстрей. А то не останется ни одной булочки или бутерброда.

Уилли быстро выскочил из комнаты, через которую ворвалась миссис Чабб.

— Мама, я очень хочу пшеничную лепешку, — крикнул он на ходу. — Подожди меня, я уже иду.

Техасцы по настоянию миссис Чабб поспешили поплескаться в горячей воде, затем вытерлись насухо полотенцами. Хоть их и брили и ополаскивали не так давно, когда они кончили вытираться, полотенца стали коричневыми от пыли и песка. Гас разок-другой сильно провел щеткой по волосам, остальные техасцы сочли неудобным брать в руки такой незнакомый им предмет.

Миссис Чабб, ничуть не удивившись их нерешительности, погнала рейнджеров к двери, как наседка подгоняет своих цыплят.

Войдя в апартаменты леди Кейри, техасцы остолбенели, увидев Матильду Робертс, раскрасневшуюся, с еще не высохшими волосами, в чистом белом халате, сидящую за столом и уплетающую бисквиты.

Рядом с ней в кресле расположилась дама в черном, та самая, которая так трогательно пела по их убиенным друзьям. Гас все надеялся хоть одним глазком увидеть ее лицо, но, к его разочарованию, лицо леди Кейри было закрыто густой трехслойной черной вуалью. У нее ничего не было видно: ни ног, обутых в остроносые черные сапожки, ни волос, ни лица. Калл предположил, что лицо женщины, должно быть, сильно изъедено нарывами, иначе с чего это вдруг она закрывает его так тщательно? Он даже не мог предположить, какого цвета у нее глаза. Когда они вошли в комнату, она ела какой-то кусочек, весьма похожий на хлеб. Когда леди Кейри слегка наклонила голову вперед, чтобы просунуть пальцами маленький кусочек хлеба под трехслойную вуаль, Калл на мгновение заметил блеск ее белых зубов и фрагмент подбородка, который вовсе не казался пораженным проказой.

— Извините меня, джентльмены, — промолвила леди Кейри дружелюбным тоном. — Когда я проголодаюсь, то никаких великосветских манер не признаю, а здесь, в монастыре Святого Лазаря, я вечно хожу голодная. Может, это ветер виноват? За едой я на него почти не обращаю внимания.

— Здорово дует, не так ли? — вдруг произнес Верзила Билл и сам удивился, что сумел выговорить пару слов в присутствии такой благородной леди.

Они находились в просторном зале, стены которого были задрапированы цветастым материалом, а два окна тщательно занавешены. В одном из углов стояла большая кровать с четырьмя столбиками, на которой сидела маленькая собачонка; была также и небольшая кроватка, явно предназначенная для Уилли.