Чарльз Портис - Железная хватка

— Виски я не покупаю — я его конфискую. Са­ма, кстати, попробуй — от простуды поможет.

— Нет, спасибо.

— Этот настоящий. Пойло двойной перегонки из округа Мэдисон, в бочке выдержан. Всего чай­ная ложечка — а пользы вагон.

— Не стану я вора себе в рот запускать, чтоб он мне украл рассудок.

— Я умею его заряжать.

Он подошел к своей койке и достал из-под низу жестяную коробку, принес к столу. В коробке пол­но масляных тряпок, патроны валяются отдельные, клочки кожи и обрывки бечевы. Кочет вытащил свинцовые пули, маленькие медные капсюли и жес­тянку с порохом.

Говорит:

— Ладно, давай-ка поглядим, как ты это дела­ешь. Вот порох, капсюли и пули.

— Я сейчас не хочу. Меня в сон клонит, я хочу вернуться на постой в «Монарх».

— Я так и думал, что не можешь, — сказал он. И давай перезаряжать две камеры. У него все падало из рук, укладывалось криво — в общем, хорошо не получилось. Закончил и говорит:

— Эта пушка тебе слишком большая и неудоб­ная. Тебе б лучше что-нибудь с патронами.

Порылся в коробке и вытащил смешной такой пистолетик с несколькими стволами.

— Вот что тебе нужно, — говорит. — Перечница двадцать второго калибра — на пять выстрелов, а можно и залпом. Называется «Дамский спутник»[26]. Тут в городе есть одна дама щедрой природы — Большая Фэй зовут, — так в нее сводная сестра из такого дважды стреляла. А в Большой Фэй весу — около двухсот девяноста фунтов. Пули до жизнен­но важных органов даже не достали. Но так редко бывает. А против обыкновенных людей он тебе хо­рошо сослужит. Как новенький. Я тебе его на эту старую пушку сменяю.

 Я говорю:

— Нет, пистолет этот был папин. Я готова ид­ти. Вы меня слышите? — Взяла у него револьвер и обратно в мешок положила. А он себе в чашку еще виски налил.

— Никакого ордера крысе не вручишь, сестренка.

— А я и не говорила, что получится.

— Эти крючкотворы навозные думают, что мож­но, а нельзя. Крысу можно только прикончить — ну, или пусть живет. А на бумажки им плевать. Ты как считаешь?

— Вы все это допить собираетесь?

— Вот судья Паркер понимает. Сам-то старый саквояжник[27], но с крысами близко знаком. У нас тут был хороший суд, пока его сутяги не захватили. Ты решишь, что Полк Гауди — прекрасный джентльмен, если по одежке судить, да только гаже сукиному сы­ну Господь и дышать еще не позволял. Я его знаю как облупленного. Теперь судью на меня натравят да исполнителя в придачу. Крысолов, мол, слишком су­ров с крысами. Во как говорят. «Ты с крысами по­мягче! С крысами по-честному надо!» А с Коламбусом Поттером по-честному обошлись? Скажи-ка ты мне, а? Порядочней человека тут не бывало.

Я встала и вышла, думая, что он устыдится и за мной пойдет, убедится, что я спокойно доберусь до ночлега, но он не пошел. Когда я уходила, он еще разговаривал. В городке с этого конца стояла те­мень, и я шла быстро — и ни единой живой души не встретила, хотя слышала музыку и голоса, а у реки горели огни там, где бары да салуны у них.

Дойдя до Гарнизонного проспекта, я останови­лась, сообразила, где я. Я никогда с дорогой не пу­таюсь. И вскоре вышла к «Монарху». Дом стоял темный. Обошла его сзади — думала, черный ход не заперт, людям-то по нужде надо ходить. И была права. Поскольку за новый день я не заплатила, думаю: наверняка миссис Флойд определила ново­го постояльца в кровать к бабушке Тернер, может, какого-нибудь погонщика иль караульщика с железной дороги. Но с большим облегчением увиде­ла, что моя сторона кровати свободна. Взяла лиш­ние одеяла, уложила их, как прошлой ночью. По­молилась, но заснуть не могла еще долго. Кашляла.

Назавтра я болела. Вста­ла и вышла к завтраку, но много в меня не помес­тилось, а из носа и глаз текло так, что я пошла и опять легла. Очень мне было скверно. Мис­сис Флойд обернула мне шею тряпицей, пропи­танной скипидаром и намазанной лярдом. И дала ложку какого-то «Возбудителя желчи д-ра Андервуда».

— День-два по малому ходить синеньким бу­дешь, но не тревожься, это значит, лекарство дей­ствует, — сказала она. — Оно тебя очень ycnoит. Мы с бабушкой Тернер благословляем тот день, когда о нем узнали. — Этикетка на пузырьке гла­сила, что pтути средство не содержит и его сове­туют пить как терапевты, так и священнослужи­тели.

Помимо поразительной окраски, снадобье про­извело на меня и другое действие: у меня закружи­лась голова и в ней все поплыло. Подозреваю теперь, что в средство это намешали чего-нибудь вроде кодеина или тинктуры опия. Помню, половина старушек в округе из-за него стали «морфинистками».

Хвала Богу за Гаррисонов акт о наркотиках[28]. И еще за Акт Волстеда[29]. Я знаю, губернатор Смит — «мокрый» [30] но это из-за национальности и веры он такой, а лично с него за это спрашивать нельзя. Мне кажется, верность он должен хранить в первую оче­редь стране, а вовсе не «непогрешимому Папе Римскому». Эла Смита я вот ни столечко не боюсь. Он хороший демократ, и когда его выберут, я верю — он правильно поступит, если ему поджилки республи­канская братия не подрежет, не загонит его в могилу раньше срока, как с Вудро Вильсоном[31] поступили, с величайшим пресвитерианским джентльменом свое­го века.

Два дня я пролежала. Миссис Флойд обходи­лась со мною любезно, еду прямо в постель приносила. В комнате было так холодно, что она не выдерживала подолгу и вопросов не задавала. А в почтовом отделении дважды в день про мое письмо спрашивала.

Бабушка Тернер каждый день после обеда укла­дывалась отдохнуть, и я ей читала. Лекарство она принимать любила, пила его стаканами. Я ей чита­ла о процессе Уортона в «Новой эре» и «Подъем­нике». А кроме того, еще одну книжечку — ее кто-то забыл на столе, называлась «Разочарование Бесс Кэллоуэй». Там про девушку из Англии, она все никак не могла решить, за кого ей выйти — за бо­гача Алека со сворой собак или за проповедника. Хорошенькая она девушка была, и жизнь ее к тя­готам не принуждала — ни готовить самой ей не надо было, ни работать, и выйти она могла за кого угодно. А тяжко ей приходилось потому, что ни­когда не говорила, что у нее на уме, только зали­валась румянцем да разводила тары-бары. И все вокруг никак не могли взять в толк, к чему же это она клонит. От этого и книжку читать было инте­ресно. Нам с бабушкой Тернер обеим понравилось. Те части, где с юмором, приходилось читать дваж­ды. Бесс в итоге вышла за одного ухажера, только он оказался гадкий и черствый, я забыла, кто из них.

На второй вечер мне стало получше, я встала и пошла ужинать. Торговец со своими карликовыми арифмометрами уже уехал, и еще четыре-пять мест за столом пустовало.