Владимир Обручев - В дебрях Центральной Азии

– Я полагаю, что здесь очень сильно дует Ибэ, - сказал Лобсын, когда я спросил его, почему на пикете нет стражи. - Ветер вырывается из узкой долины между горами на простор к озеру Ала-куль. Поэтому зимой здесь очень холодно, и караул на холодные месяцы снимают.

Во дворе пикета мы нашли довольно много сухого аргала, так что могли хорошо согреться в фанзе. Рассмотрев карту местности, я заметил, что мы находились здесь в устье большого раструба, который образовали гряды Барлыка: северная цепь, которую мы пересекли, выдавалась вперед к озеру Ала-куль, на северо-запад, а южная, самая высокая Кер-тау, с вершинами, уже покрытыми густым снегом, тянулась дальше на юго-запад к озерку Джаланаш. В раструбе располагались более низкие горы, покрытые еловым лесом, прорезанные долинами нескольких речек. Какую роль этот раструб мог играть в отношении силы ветра Ибэ, я, конечно, не мог решить и подумал только: как жаль, что в Джунгарских воротах еще не устроили метеорологическую станцию, чтобы изучить эти загадочные ветры! При этом я, конечно, вспомнил свои впечатления на пути по Долине бесов у южного подножия Тянь-шаня между Люкчуном и Хами во время нашей экспедиции в Хара-хото, не менее загадочной своими ужасными ветрами. Но нельзя не отметить, что эта долина находится в глубине Внутренней Азии и в чужих владениях, а Джунгарские ворота с их ветрами Ибэ пролегают вдоль нашей границы и начать изучение этих ветров легко могли бы наши метеорологи, устроив станцию на одном из пикетов в этих воротах.

На следующий день мы сделали большой переход поперек упомянутого раструба, отшагав 30 верст от Пикета Тасты до речки Кепели по довольно неровной местности, в которой были врезаны долины нескольких речек, текущих из долин в хвойных лесах Барлыка. На нашем пути в этих долинах мы встретили покрытые льдом ручейки, окаймленные скудными кустами. К берегу речки Кепели мы подошли к закату солнца после пасмурного дня. Когда мы ставили свою палатку, я обратил внимание на горки, видневшиеся невдалеке на западе и окрасившиеся ярко-красным цветом.

– Какие это кровавые горки видны там? - спросил я Лобсына, указав ему на них.

– Это горы Кату!

– Опять Кату, те самые возле старых рудников, где мы нашли золото? - воскликнул я, - неужели они тянутся сюда так далеко?

– Нет, это другие! Те горы Кату в хребте Джаир, далеко на восток отсюда. А это маленькие горки среди ворот.

Эти маленькие, но очень скалистые горки, возвышавшиеся недалеко от юго-западного берега озера Ала-Куль среди плоских холмов в нескольких верстах к западу от окраины Барлыка, обращали на себя внимание своим уединенным положением и цветом. Последний, впрочем зависел от освещения их багровокрасным закатом солнца. Заметив это, Лобсын воскликнул:

– Ну, Фома! Смотри, какой закат красный! Завтра, наверно, начнется сильный Ибэ, а мы будем в самом узком месте ворот. Нужно закрепить вьюки получше.

На следующий день мы пошли мимо гор Кату, поднимавшихся зубчатым горбом среди холмов; на одном из последних выделялась черная полоса, и, подъехав к ней, я рассмотрел, что это пласт земляного угля, изрытого ямами и небольшими выработками, из которых уголь, очевидно, добывали. Немного далее мы миновали русло довольно большой речки Теректы, вверх по которой виден был китайский пикет, а немного ближе ее правый берег обрывался серой стеной, прорезанной вертикальными ложбинами. За руслом поднимались какие-то голые черные холмы, сплошь усыпанные крупным и мелким щебнем, а справа от нашей дороги во впадине, окаймленной большими кустами саксаула, видно было довольно большое озерко.

– Эти холмы называются Джавлаулы, - сказал Лобсын. - Они выметены ветром Ибэ дочиста, на них нет ни кустика, ни травинки, голый битый камень. А озерко зовут Джаланаш; это значит - змеиное. Вода в нем пресная и в ней, говорят, много змей. Правда ли это - не знаю. Вода пресная потому, что в озеро впадает речка Теректы, а из озера имеется сток в южный конец озера Ала-куль, так что озеро проточное. А в Ала-куле, ты знаешь, вода соленая.

Озеро Джаланаш было, конечно, покрыто льдом, но снега нигде не было видно. Я обратил на это внимание Лобсына.

– Должно быть, не так давно в воротах дул Ибэ и согнал весь снег. И ты заметил, Фома, он уже начал дуть.

Действительно, с утра уже дул ветер, хотя не сильный, но прямо в лицо. А мы, в сущности, только что въезжали в самое узкое место ворот, где Ибэ должен был свирепствовать.

Когда мы подошли ближе к южному концу озера Джаланаш, я увидел ясные следы русских колес и, конечно, спросил, кто это ездит на колесах по этой пустынной долине, где мы уже третий день не видели ни одного человека.

– Эта дорога, - пояснил Лобсын, - идет из деревень Урджар и Муканчи. Вспомни, это последние русские деревни перед таможней Вахты. По этой дороге крестьяне ездят в горы Ала-тау, на западной стороне ворот, где растет хороший еловый лес. Они его рубят и увозят к себе. Пожалуй, все деревни построены из этого леса.

– Как же им позволяют рубить лес на китайской земле? - воскликнул я.

Лобсын рассмеялся. - На западной стороне ворот земля-то русская, и эта дорога идет все время по русской земле вдоль берега озера Ала-куль. А мы за пикетом Теректы тоже уже переехали через границу. У озера она делает большой угол.

Я вынул карту и увидел, что Лобсын прав. Мы совершенно незаметно миновали границу между Россией и Китаем. А пока я ее разглядывал, Ибэ давал знать о себе. Он налетал отдельными сильными порывами и взметал на твердой дороге пыль, которая стлалась струйками по колеям, пробитым тяжелыми телегами крестьян, нагруженными еловыми бревнами. Порывы ветра усиливались, и пришлось покрепче надвинуть на уши свои зимние шапки.

Когда озеро Джаланаш кончилось, от него по дну долины потянулась на юг полоса тростника, мелких кустов.

Но вот среди высот Ала-тау справа от дороги открылось устье поперечной долины, тянувшейся на запад. Лобсын, ехавший с Очиром во главе каравана, повернул вверх по этой долине, туда же завернули и колеи дороги, по которой крестьяне вывозили свой лес. Я понял, что Лобсын хочет укрыться в этой долине и подъехал к нему.

– Это долина речки Токты, - сказал он на мой вопрос. - Тут недалеко должен быть русский таможенный пост, где мы найдем защиту от Ибэ. Иначе мы все замерзнем.

Теперь мы шли уже не против ветра, а наперерез ему, и при сильных порывах он прямо валил с ног; верблюды шатались и откачивались в сторону. Хорошо, что мы в ожидании Ибэ очень прочно увязали все вьюки, укрыв плотно палаткой разную дорожную мелочь, иначе все было бы растрепано и унесено далеко. Холмы обоих склонов долины повышались и уже немного защищали от ветра. По дну долины текла хорошая речка, и видно было, как на ней исчезает снег и начинает проглядывать лед.