Юрий Аракчеев - Зажечь свечу

Но был как всегда подтянутый, собранный Виктор Каспаров, был его друг, летчик Юрий Тихонов, провожавший его в Москву четыре года назад. И была Алла, жена, знавшая больше других, чего стоила Виктору эта всегдашняя собранность. Одни бессонные ночи не сосчитать. Что уж говорить о том, сколько пришлось пережить мужу в связи с докладной запиской о нарушениях законности в ЛОМе станции Мары. Было несколько проверок, но они не дали результатов, а Каспаров в конце концов был уволен из органов МВД «по служебному несоответствию». И сейчас фактически опять решалась судьба не только Виктора Клименкина…

И вышел среднего роста коренастый, круглолицый и узкоглазый молодой человек Аллаков в сопровождении двух народных заседателей и начал читать по-русски с туркменским акцентом, и затаили дание негромыхание присутствовавшие, вставшие для слушания приговора. И сквозь монотонное журчкого голоса вдруг начало улавливаться: «Судебная коллегия считает, что… доказательства не могут быть признаны достаточными… ставят под сомнение достоверность… не соответствуют… противоречат… Требования закона грубо нарушены…» И, наконец, явственно и четко:

— «Признать Клименкина Виктора Петровича невиновным в предъявленном ему обвинении и по делу его оправдать… Производство по делу в отношении Клименкина Виктора Петровича прекратить… И из-под стражи его немедленно освободить».

Кончил читать Аллаков, и мертвая тишина была в зале. И всхлипывания послышались вдруг. Это плакала какая-то незнакомая Алле женщина. Но видела ее Алла сквозь сияние своих собственных слез и повернулась машинально к мужу. Но и он, ее невозмутимый муж, молчал и как будто пытался проглотить что-то.

— Ну, что же ты? — сказал вдруг громко начальник конвоя, улыбаясь широким лицом, и дотронулся до плеча бледного и неподвижного Виктора Клименкина, все еще сидящего на скамье подсудимых. — Что же ты? — повторил он, и в глазах его тоже, кажется, что-то блеснуло. — Ты свободен, иди… Ты свободен.

И поехали они все в дом на улице Карла Маркса, где жили Каспаровы. Нет, далеко не все, конечно. Не было адвоката, не было Светланы. Не было многих из тех добрых людей, что участвовали в столь долгой битве — битве не только за одного гражданина Виктора Петровича Клименкина, но и — за справедливость вообще.

В первые часы не было здесь, в доме на улице Карла Маркса, матери, Татьяны Васильевны, но вскоре, отпущенная на радостях из милиции, она присоединилась к ним. И смогла наконец беспрепятственно обнять своего отныне свободного сына.

Узнали, правда, что прокурор Виктор Петрович собирается внести протест по поводу вынесенного молодым судьей приговора, и это вселяло тревогу. Но так устали все, что сейчас не хотелось думать об этом. Как выяснилось позднее, Виктор Петрович внес-таки протест, и Прокуратура Туркмении поддержала его, но судебная коллегия Верховного суда Туркмении отклонила этот протест, оставив оправдательный приговор в силе.

Москва, редакция «Литературной газеты», заведующему отделом писем З. А. Румеру.

Дорогой Залман Афроимович, поздравляем вас и всю редакцию «Литературной газеты» с наступающим Новым годом, от души желаем всем здоровья, счастья в жизни, всего самого, самого лучшего.

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Так закончилось это действительно сложное дело — «Дело Клименкина», приговоренного на первом процессе к высшей, исключительной мере наказания. Дело, редкое в судебной практике, по-своему исключительное, ставшее, однако, пробным камнем для людей, так или иначе причастных к нему; дело, требовавшее от всех участников внимательности, ответственности, компетентности, человечности. Трудной и долгой была борьба, но окончилась победой тех, кто обладал поистине высшей мерой перечисленных качеств. А вместе с ними и победой закона. Это — в который раз уже! — доказывает: добро побеждает зло, но, конечно, в том случае, если добро не пасует раньше времени, если оно упорно и активно.

Чары Мухаммед Аллаков переведен на более ответственную работу и в настоящее время является членом Верховного суда ТССР.

Виктор Каспаров работает инженером Марыйской ГРЭС.

Виктор Клименкин и Светлана Гриценко живут дружно, оба работают. У них растет сын.

За допущенные нарушения законности — увы, не связанные с делом Клименкина, — А. Ахатов и П. Бойченко освобождены от работы в следственных органах.

Как уже сказано в предисловии, здесь описаны события, имевшие место в действительности. И — казалось бы — справедливость в конце концов восторжествовала. Так зачем же об этом деле писать?

Но ведь в том-то и суть, что вещи не были названы своими именами. Те, кто боролся не за справедливость, а за честь мундира и за свою непогрешимость, так и не поняли, что произошло. Победу справедливости, победу Закона они восприняли как несправедливость по отношению  л и ч н о  к  н и м. Борьбу тех, кто встал на защиту справедливости  о б щ е й, они восприняли как войну против них  л и ч н о. Но ведь именно такой взгляд на вещи как раз и приводит к невеселым последствиям.

Жизнь — всегда борьба. Справедливость побеждает не по какому-то чудесному наитию, а потому, что она  с и л ь н е е. Нужно только верить в силу ее.

Верить до конца.

ЗАЖЕЧЬ СВЕЧУ

1

Когда после разговора в обкоме Голосов приехал в райцентр, а потом в село, где располагалась центральная усадьба совхоза и жили знатные хлеборобы, о которых он должен был сочинить трехчастевку, и весь день стояла хмурая, так надоевшая уже в этом ненастном году погода, и увидел он мокрую грязную центральную улицу, даже не заасфальтированную, и унылые дома, беспорядочно разбросанные вдоль нее (довершая полноту картины, село, как на грех, называлось «Бутырки»), и познакомился с тремя не слишком-то интересными людьми, главным агрономом, главным инженером и парторгом совхоза, — стало ему тоскливо и грустно. Ничего себе натура!

Он помнил, правда, что редактор студии уговаривал его обязательно пожить в совхозе хотя бы неделю. «Иначе вы ничего не увидите, я вас самым серьезным образом прошу: неделю, не меньше, а то, знаете, ваш брат — вушлый человек: только глянет и считает, что сценарий готов, а документалистика ведь посложней игрового будет — сама жизнь!» — говорил этот симпатичный пожилой дядька, и Голосов соглашался и мужественно настроил себя еще в Москве. Но теперь, глядя на унылый пейзаж, подумал: дня два-три, больше не выдержу. Да и два-три дня как просуществовать?