Своя география - Александр Иванов Дромомания

и лишена свободы (вот и первый повод для печали), а есть «кайф», которому мои встречные были не прочь предаться. Нет, этот их кайф был не в путешествиях, а для них он чаще был в алкоголе. И действительно, меня очень многие пытались напоить и искренне удивлялись моему отказу.

В Армении, помимо горного воздуха, я обдышалея сигаретным дымом как нигде до этого, ну разве что в Китае, где очень много встреченных людей были больны табачной зависимостью. Хотя как специально, последний водитель, который подвёз меня до пограничного перехода, после которого я покинул Армению, был непьющий, некурящий и улыбающийся, да в добавок хорошо понимающий мою любовь к путешествиям. Ирония судьбы: ведь действительно лучше запоминаешь завершение истории, чем её середину. И сейчас мне уже не сказать, что все армяне курят и пьют. Нет, конечно. Но многие. Это мои наблюдения.

Вот в моём паспорте стоит штамп о пересечении границы этого некогда великого государств. Да-да, это и есть одна из главных тем, о которой мне говорили попутчики: мол, а ты знаешь, что раньше у нас было огромное государство Урарту? И всё, от моря до моря, было Арменией! А сейчас всё уже не то.

Грусть по потерянной армянами земле прошла лейтмотивом через всё моё путешествие.

Ещё весь мой путь по Армении прошёл в сопровождении Арарата. Удивительный вид, который мне открылся на выезде с Еревана: голубовато-белая гора на фоне синего неба, — был ещё одним поводом для печали армян и одновременным поводом для гордости… Так получилось, что теперь этот символ нации находится за границей — в Турции. А встреченные мной люди любовались своей горой, грустили про её заграничность и радовались хотя бы тому, что «с Турции вид на гору не такой хороший, как у нас».

Ещё один повод для печали и радости — это Карабах. Больше всего в Армении мне понравился именно он. Заметьте, я отнёс эту спорную территорию к Армении не просто так. Это вполне реальная часть Армении, сейчас, хотя никем кроме Армении не признанная. В отличие от остальных непризнанных республик в составе экс-Союза, которые являются всё же отдельными государствами и этнически, и административно.

Как заметил в разговоре со мной один интересный человек: «Армяне так соскучились по государственности, что теперь у нас аж два государства, два правительства, два президента…»

Вкратце расскажу историю карабахского конфликта, как сам её понимаю. Во-первых, тут, как и положено во всех историях про подобные непризнанные территории, есть два народа: местный и второй, который уже достаточно давно тут живёт и чувствует себя уже вполне местным. Во-вторых, во время советской власти территория была общая и делить тут особо было нечего, и все жили мирно. В-третьих, с развалом социалистического государства стартовал процесс самоопределения народов — вот с этого момента и начался бардак: два народа решали, к какой же всё-таки стороне самоопределиться. Вот и возникла война.

Практически войну армяне выиграли. Это радость. Но официально война всё ещё идёт, и Арцах — Карабах так ещё никем и не узаконен. А это реальный повод для расстройства, что уж тут и говорить.

В монастыре Ганзасар отец Григор сказал мне: «Я никогда не был в Карабахе, а потом приехал сюда… И понял, за что надо сражаться: за Карабах надо сражаться, за свободу Карабаха». И я бы наверное тоже боролся за эту землю, живи я тут. Хорошая земля, разнообразная. Красивая природа. И не просто красивая — волшебная просто. Древности: монастыри и церкви, удивительные хачкары — резные каменные кресты. Старинные армянские святыни. И люди. Которым есть о чём печалиться. И радоваться тоже есть о чём.

2012

Чуть ближе к центру Земли

Раньше мне почему-то не нравился Казахстан, а после путешествий по Мангистау стал нравиться. Природа чудесная, песок, соль, море. Красивый Актау — богатый нефтяной город, в котором вместо названий улиц цифры.

Слово «Мангистау» в переводе с казахского обозначает «страна тысячи дорог». И действительно, если посмотреть сверху на эту территорию, то можно увидеть паутину дорог-направлений, которая избороздила все местные степи и пески. По степям и пескам народ так и ездит: выбирает направление — и поехал…

Самая глубокая безводная впадина бывшего СССР — Карагие — располагается как раз в этом районе, и в 2008 году мы решили пересечь впадину пешком. Наибольшая глубина — 162 метра ниже уровня моря. Протяжённость около 40 км. По территории впадины проходит дорога Бейнеу — Актау, есть несколько поселений. Местность пустынная, кое-где попадается скудная растительность. На земле среди отложений солей часто встречаются разные ракушки, напоминая о том, что когда-то очень давно здесь было море.

Карагие (в переводе с казахского — «чёрная пасть») — уникальное место с удивительно разнообразным рельефом и красивыми пейзажами. Удивительные скалы, камни, пески. Абсолютно волшебные сочетания цветов и форм. Одно плохо — воды нет. Хотя вообще-то есть, солёная в болотцах и скважинах, но пить её нет никакой возможности. Воду такого свойства, как здесь, может пить только специально приспособленный для этого верблюд да ещё какие-то пустынные животные. Мы же нашли только одно применение воды из найденной нами скважины — умываться и смачивать одежду для охлаждения, но и это в условиях такой жары не мало… Вообще стоять рядом с бьющим в небо фонтаном воды посреди сухого пейзажа это приятно, даже несмотря на то, что пить такую вонючую сероводородом и солёную воду нельзя. Скважина была приготовлена для животных, поэтому верблюды паслись здесь в изобилии, и мы пофотографировали их вволю.

Интересна природа пустыни, кажется, что она замерла: никто никуда не торопится, сначала даже кажется, что вообще никого нет вокруг и ты один топчешь пески, но потом прислушаешься к тишине, посмотришь вокруг — и начинаешь находить пауков, ёжиков и другую живность. Сурки какие-то свистят, птицы пикают, а иногда, разрывая тишину и неподвижность, мимо пробегают ящерицы.

Путешествовать по пустыне очень трудно, ощущение жажды всё