Януш Камоцкий - Встречи с Индонезией

Так они переходят с одной улицы на другую — весь этот путь, около четырех километров, можно пройти меньше чем за час. Носители же кавади проходят его за несколько часов. Под лучами тропического солнца через город с двухмиллионным населением тянется мрачная процессия, пляшут, согнувшись под тяжестью громоздких сооружений, измученные люди.

Храм, на Тенк-роуд окружен толпой индийцев. Вечером я пойду туда, чтобы посмотреть, как закончится праздник: Сейчас даже не пытаюсь пробиться. Толпа разнолика: среди нарядно одетых женщин можно увидеть полунагого паломника. Он неистово молится, став лицом к храму, потом вдруг исчезает. Многие зрители пришли сюда часов в пять утра и будут стоять, несмотря на жару, до вечера. Все хотят попасть в храм. Приходится ждать. Ждут даже сами носители кавади. Иногда можно увидеть, как друзья подставляют кому-нибудь из них стул, чтобы тот мог отдохнуть и набраться сил перед последним танцем в храме и поклонением божеству. Эта, главная, часть обряда — впереди, она состоится вечером.

Впускать в храм будут по специальным приглашениям. Говорят, что будут съемки для телевидения. При свете телевизионных прожекторов и я хотел бы снять фильм.

У меня есть приглашение, полученное через дипломатический корпус, поэтому вечером, надев пиджак и повязав галстук, еду в храм. Костюм и белый клочок бумаги, оформленный, впрочем, не на мое имя, дадут мне возможность снимать, Мимо моего такси проезжает окруженный мотоциклетным эскортом автомобиль с флагом Сингапура на крыле — это президент спешит на окончание празднества.

Вот носители кавади, танцуя, окружили храм, их друзья тоже танцуют — пляска вприсядку похожа на нашего «казачка». Поскольку здесь чрезвычайно тесно, они пляшут, почти не разгибаясь. Кроме того, в образовавшейся давке им гораздо труднее охранять своего друга — защитный круг, который они образуют, смыкается плотнее, и они уже танцуют не вокруг, а под кавади.

Наконец наступает кульминационный момент празднества — поклонение алтарю бога. Жрец благословляет паломников, теперь можно в боковом нефе вынуть из тела иглы и посыпать раны свежим порошком. Тем временем друзья занимаются кавади — снимают с него украшения, разбирают. После этого, если вы подойдете к балюстраде, вас посыплют порошком или дадут освященный банан.

Мои гимнастическо-фотографические манипуляции обратили на себя внимание жрецов. Когда толпа немного поредела и официальные лица уехали, меня пригласили выпить бутылочку лимонада.

Вокруг меня собралась небольшая группа жрецов, началась оживленная беседа на английском и малайском языках. Посыпались вопросы: кто я, откуда, турист, дипломат, журналист? Их необычайно удивило, что я ученый-исследователь из далекой Польши, человек, которого привело в их страну не праздное любопытство, а желание понять и изучить здешние обычаи и культуру. А может быть, их тронуло то, что я понял смысл праздника, не счел обряд варварским, а пытался его осмыслить, так же как другие обряды?

Один из моих собеседников сказал что-то по-тамильски своему соседу, тот вышел, и вскоре вокруг меня собралось человек десять. Возникло какое-то движение, все встали, чтобы приветствовать пожилого мужчину в белом жреческом одеянии. Я тоже поднялся, и настоятель храма под аплодисменты повесил мне на шею венок из цветочных лепестков и вложил в руку маленькие четки.

Когда я с этим венком возвращался домой, в глазах прохожих-индийцев читалось уважение. Назавтра слуги-китайцы очень удивлялись при виде этого венка, однако, узнав, что я получил его в храме, сказали, что мне оказана большая честь и что теперь, получив благословение богов, я буду очень счастлив. На следующий день я отправился в музей, а оттуда в редакцию малайской газеты «Мингу берита», где договорился о встрече в двенадцать часов с одним журналистом. Дом прессы, в котором разместилось несколько редакций, находится близко от моего дома, на соседней улице. Человека, с которым у меня договоренность, нет на месте. Беседую с его заместителем, индонезийцем, очень обрадовавшимся тому, что я был в Индонезии. Разговариваем о моих исследованиях, об этнографии вообще. В конце беседы мой новый знакомый звонит в министерство культуры с просьбой о встрече с заместителем министра господином Мухаммедом ибн Измаилом.

В министерстве приходится довольно долго ждать: у заместителя министра конференция. Поскольку он — один из немногих малайцев — член правительства, его просят бывать на всякого рода открытиях, приемах и пр. Убедившись, что в служебное время нам не удастся спокойно поговорить, господин министр приглашает меня в пятницу в двенадцать часов на ленч в небольшой, но весьма изысканный малайский ресторан.

Под вечер отправляюсь в китайский квартал, хочу посмотреть окончание празднования китайского Нового года. Китайцы отмечают это событие весьма основательно. Я, хоть и не попал на праздник и пропустил красочный танец дракона и многое другое, кое-что интересное все-таки увижу.

Последний день торжества по случаю Нового года немного напоминает наш сочельник. Это прежде всего семейный праздник, но перед вечерним застольем, на котором присутствуют лишь члены семьи, все идут в храм, чтобы принести жертвы и взять освященные апельсины.

На улице Рейс Корс-роуд много китайских храмов. Один даже помечен на маленьком плане города в числе тех мест, которые я должен посетить за неделю пребывания в Сингапуре. К сожалению, сегодня храм закрыт. Его могут открыть специально для меня, но я отказываюсь — приду потом, ведь меня интересуют не храмы сами по себе, а совершаемые там обряды.

На той же улице имеется один частный храм, перед которым светится огнями елочка, и один общественный. Иду во второй. Внутри много народа, главным образом женщин. На столах — груды апельсинов, горы шкатулок с ароматическим веществом и бумажных «денег духов». Люди покупают коробочки, встает на колени (в центре храма имеются две специальные скамеечки) перед большой чашей, в которой горит масса свечей и слабо тлеют ароматические палочки, кланяются, потом распрямляются и, делая руками вертикальные взмахи, стараются, чтобы палочки, пучки которых они держат в руках, разгорелись ярче.

Второе место для жертвоприношений — это чаша, стоящая перед входом в храм; боковые алтари тоже иногда служат этой цели.

Время от времени то у одного, то у другого из посетителей храма появляется желание поворожить. Взяв высокую круглую коробку, из которой торчат бамбуковые палочки, исписанные всевозможными значками, и стоя на коленях, трясут коробку до тех пор, пока не выпадет одна из палочек. Тогда берут две деревянные таблички и тоже бросают их на землю. По расположению знаков судят о том, исполнится предсказание или нет. Если предсказание должно исполниться, уточняют, какое именно предсказание соответствует номеру палочки, выпавшей только что из коробки.