Стефан Кларк - Боже, спаси Францию! Наблюдая за парижанами

Я поискал еще какие-нибудь письма, в которых упоминался бы НФ, кем бы он ни был. Нашел одно, в котором Стефани предупреждала Жан-Мари, что вместе, НФ и «chasse et pêche», могут обернуться «graves ennuis» для «circonscription» Жан-Мари и для самой компании. Если я правильно понял, то «охота и персик» грозят Жан-Мари «серьезной скукой» в его «округе». Надо будет попросить Алексу перевести всю эту чушь.

Я распечатал страничку и вновь вернулся к поискам. Наткнулся на письмо, отосланное как раз перед забастовкой, устроенной фермерами у нашего офиса. Оно датировалось примерно теми числами, в которых я узнал о нелегальном импорте говядины.

Длинное, аккуратно набранное, со всеми знаками препинания послание напоминало рекламный проспект. Стефани перенаправила его Жан-Мари, а потом «удалила». Оно было составлено неким представителем Национального фронта. Ну конечно же — НФ! Это была ультраправая партия, вышедшая в последний тур президентских выборов в две тысячи втором году. Похоже, все написанное было одним сплошным эвфемизмом, но, как мне показалось, я все же уловил суть. «Пришло время патриотизма, а не интернационализма. Глобализация — это рак, поедающий истинно французский стиль жизнь. НФ, совместно со своими единомышленниками из Chasse et Pêche, напомнит людям об этом во время муниципальных выборов, которые состоятся в мае. Все французские компании, а в особенности те, чья деятельность связана с сельским хозяйством, должны помнить об этом».

Это могло бы быть обычным письмом, с подтекстом «покупайте товары отечественного производства», если бы Стефани не подписала кое-что от себя, прежде чем переслать его Жан-Мари. Насколько я понял, она спрашивала, намерен ли он вновь баллотироваться на майских выборах. Вновь баллотироваться? Выходит, помимо продавца говяжьего фарша и потенциального владельца чайных кафе, Жан-Мари был еще и политиком?

Распечатав все из того, что счел нужным перечитать еще раз, я поспешил удалиться из кабинета.

Я с особой осторожностью подбирал слова, обращаясь к Алексе с просьбой помочь мне в переводе того, что не смог самостоятельно отыскать в словаре. Кто знает, как долго длится гипнотический эффект соблазнения, техникой которого владел Жан-Мари?!

Мы сидели в кинотеатре, ожидая начала франконемецкого документального фильма, рассказывающего о том, в каких условиях трудятся китайские девушки, участвующие в создании известного бренда кукол.

Мы купили по жутко дорогому мороженому у билетерши, и я, как бы между прочим, спросил, что такое Chasse et Pêche. Оказалось, это аграрная политическая партия. В ее состав входят охотники и рыболовы, отстаивающие право на свою деятельность независимо от принятых Евросоюзом законов о вымирающих видах. Мало ли кто из животных случайно забрел в леса Франции или заплыл в ее воды!

И похоже, они не видели разницы между оперенными мигрантами и прямоходящими — и те и другие были для них объектом нападок.

Пока шла реклама полноприводного мощного авто, я, как бы рассуждая вслух, сказал Алексе, что накануне майских выборов Chasse et Pêche вполне может скооперироваться с НФ.

Мои рассуждения нисколько не удивили девушку, уплетавшую в свое удовольствие шоколадное мороженое.

— Кого выбирают на муниципальных выборах? — спросил я.

— Пэров.

— Кого-кого?

— Пэров всех городов, пригородов и районов!

Я чувствовал в ее голосе раздражение оттого, что не догоняю. Но мелодия из бесконечного ролика о разорительных чудовищах делала невозможным диалог двух людей, даже если они разговаривают на одном языке.

— Les maires! — пронзительно прокричала Алекса, как только музыка прекратилась.

— Ааа! Мэры! — эхом отозвался я, потирая заложенное от такого крика ухо. Нехорошее предчувствие укололо где-то глубоко внутри.

Я откинулся на спинку кресла, приготовившись внять доводам против приобретения кукол китайского производства.

Как только я добрался до дома — в одиночестве, потому как Алекса не чувствовала эротического подъема после столь депрессивного фильма (хорошо, я не спросил ее: «Какого черта нужно было идти и смотреть этот фильм в моей компании?»), — я тут же залез на сайт французского правительства и нашел именно то, что искал.

Мэром города Тру был некий Жан-Мари Мартен, «местный предприниматель и земельный собственник». Даже не будучи выбранным в качестве независимого кандидата, он, как я обнаружил, побродив по сайту еще пару минут, определенно выигрывал на выборах, учитывая на удивление низкий процент в поддержку НФ и Chasse et Pêche, обычно набиравших большое количество голосов в близлежащих округах.

Можете назвать меня чересчур подозрительным, но все это заставило меня серьезно призадуматься о «милом Жан-Мари». Было около часа ночи, и, судя по всему, мадам Гиппопотам снился сон, как она топает сквозь тростниковые заросли Центральной Африки. С улицы раздавались отдаленные возгласы и смех каких-то случайных гуляк, а из бара для геев, что на углу, долетали обрывки музыки. Относительная тишина помогла мне сложить воедино все обрывочные фрагменты сомнений, разлетавшихся у меня в голове, как клочки растрепанной газеты.

«Что это должен быть за человек, — размышлял я, — готовый выбить бонус в размере нескольких сотен евро для своего сотрудника, чтобы тот компенсировал затраты на арендную плату за квартиру, где его дочь временно не проживает? Для такого состоятельного бизнесмена, как Жан-Мари, это должно быть каплей в море. Конечно, если только, вся его жизнь не подчинена одному — во всем искать выгоду…

Итак, — мои мысли неслись все дальше, — какие выводы я должен сделать лично для себя, учитывая, что именно Жан-Мари был так добр и познакомил меня с месье Лассе? И дал мне машину — в абсолютно безвозмездное пользование, — чтобы я мог поехать и посмотреть это местечко».

Единожды закравшаяся мысль не давала мне покоя всю ночь.

Когда на следующее утро я позвонил месье Лассе спросить, «как продвигаются дела», он ответил, не изменяя выбранному стилю: «Все под контролем», «О чем тут беспокоиться?» и тому подобное.

И правда, о чем беспокоиться? Я назначил ему встречу в ближайшее воскресенье с целью ознакомиться с более детальным отчетом о ходе дел.

Следующее, что я сделал, — пригласил Николь в недавно открывшийся неподалеку от нашего офиса ресторан, где обслуживание граничило с раболепством. Должен сказать — испытываешь необычные ощущения, когда официанты относятся к тебе с таким почтением.

Последние время мы нечасто пересекались с Николь по работе, потому что обычно она пропускала наши советы. Я находил тому две причины: первая — мы еще не дошли до той стадии, когда активно тратятся средства, выделенные под этот проект, и вторая — Николь действительно была занята работой.