Расскажу тебе о Севере - Юрий Николаевич Тепляков

— Вы писать о полярке будете? — спрашивает меня Людмила — супруга Бориса.

— Наверное, буду,— отвечаю я.

— Тогда не надо ничего про романтику. Жизнь, сами видели, обычная, и места, как всюду.

Хорошо, Люда, я не буду писать про романтику. Только, помнишь, ты показывала мне фотографии: домик, до крыши засыпанный снегом, и ребята откапывают окна; зеркальное озеро и купающееся в нем солнце; хрупкие цветы, так похожие на тюльпаны, и совсем рядом ледяной козырек; и дымные караваны кораблей за белой кромкой... Помнишь, как ты говорила, что все это — ваша полярка, что такое бывает только на вашей полярке и нигде больше, но другим это все равно не понять, даже не представить.

Люда, я не буду писать про романтику, но о фотографиях тех обязательно расскажу.

— И еще просьба: не делай из нас героев и, если захочешь, приезжай, — сказал Борис и на прощание тряхнул руку.

Выполню, Боря, и твою просьбу. А вообще я и не собирался петь вам высокие гимны, и только коротко повторю о вас рассказы других. Они-то помнят, как Николай Виноградов в страшный ураган полз пятьдесят метров до радиорубки полтора часа и больше всего боялся опоздать на дежурство. Помнят эти другие, как Виктор Спиридонов восемь суток пропадал в океане. Льды отрезали от берега. И тогда ему некогда было философствовать, тогда сквозь ледяной барьер приходилось пробиваться обыкновенным топором. Огромный, холодный океан — и Витя Спиридонов. Маленький человек на бескрайнем белом ринге. И каждые сутки как последний раунд. А сколько таких боев Витя выиграл на полярных станциях острова Врангеля и Раучуа. Разве забыть, как вез он в интернат с острова Айон маленькую девочку-чукчанку и как на обратном пути отказал мотор. И как ночью волны захлестывали лодку, а Витя откачивал воду. Течение все-таки выбросило лодку на берег, и Витя добрался до станции с почерневшими руками.

А ты, Боря, разве сам не помнишь, как на станции неожиданно заболел механик. Тогда перевалы. были наглухо закрыты пургой, оставался один путь — океан. И вы на катере трое суток прорывались в Певек. И трое суток никто не знал, где вы. Разве ты не помнишь об этом?

— Ну что же, ребята, прощайте. Может, еще и увидимся!

Вертолет сделал круг над поляркой, и мы ушли в океан, где меня ждал «Ленинград».

Срочно на помощь!

Володя Громов взял меня с полярки, как потом оказалось, почти в самую последнюю минуту. Отложи он полет хотя бы до утра, тогда я еще долго не смог бы попасть на «Ленинград». Потому что именно тем утром и началось главное событие навигации. Еще не было и пяти, когда в рубку вызвали капитана. Певек сообщал «Ленинграду» предельно коротко: «У острова Айон получил тяжелое повреждение ледокол «Адмирал Лазарев». Срочно идите на помощь».

Что делать? У нас в кильватере танкер «Москальво» — хрупкий и нежный. Разве его бросишь вот так просто во льдах. Опасно. Капитан наш медлит: как поступить?

Работает радио «Москальво». Там уже знают, вот и вызывают «Ленинград».

— Вадим Иванович! Чего тут раздумывать — вам надо торопиться, а за нас не беспокойтесь, как-нибудь продержимся.

— Добро.

Разворачиваемся на запад. Все машины работают — полный вперед. Через каждый час в рубку приносят радиограммы.

Радирует капитан «Адмирала Лазарева» Садчиков:

«Ночью западнее острова Айон получил ледовое повреждение в районе первой и второй кочегарки. Принимаем все меры к спасению судна».

Проходит полчаса, и снова в эфире «Адмирал Лазарев».

«Первая и вторая кочегарки затоплены».

Работает рация штаба в Певеке. Адрес телеграммы: ледоколу «Адмирал Лазарев».

«Вам на помощь вышли дизель-электроход «Амгуэма», ледокол «Семен Дежнев», буксир «Донец»».

А наши машины по-прежнему на полный вперед. Вот уже позади остров Шалаурова. Скорость 15 узлов. Мы идем как курьерский, только огромные льдины ударяют в борт.

Новая радиограмма с «Адмирала Лазарева».

«Вода топит третью кочегарку».

Эту радиограмму встречают с особой тревогой. Наш главный механик, работавший на ледоколе «Адмирал Лазарев», тихо замечает:

— У них осталась последняя, четвертая, если переборка не выдержит, тогда беда.

Скорость максимальная. Мы выжимаем из машины все возможное, хотя во льдах это и опасно. Но иначе нельзя: там за десятки миль моряки борются с океаном. Силы неравные, им нужна помощь.

Снова в эфире штаб.

«Ледоколу «Адмирал Лазарев». К вам вышел вертолет с водолазами».

Днем новая радиограмма капитана Садчикова:

«Вода появилась в четвертой кочегарке. Затоплены угольные бункера. Все работают на своих постах. Ждем помощи. Повторяем наши координаты».

Медленно угасает бесконечный северный день. Молчаливы берега. На сотни миль белая тишина. Но это только кажется. В Арктике сейчас неспокойно. В Арктике не умолкая стучит морзянка, готовы вылететь самолеты, синоптики тщательно следят за погодой, и на всех корабельных картах штурманы уже высчитали расстояние до маленькой точки, где сейчас ждет помощи ледокол «Адмирал Лазарев». На берегу и в море не уснут сегодня полярники.

Наш «Ленинград» спешит. Он уже близко. Осталось миль шесть. Я смотрю на часы. 21.30. За какие-то полчаса стало темней. Это снег бьет в стекло. Августовский снег красит белым цветом палубу.

Корабль где-то здесь рядом.

«Ленинград» гасит скорость. Тишина. После рева 26 тысяч «лошадей» ощущение такое, будто идем на веслах. Даже слышно, как плещет легкая волна.

Наконец-то прямо по курсу видна черная точка. Это они. Беру бинокль. У ледокола «Адмирал Лазарев» одни трубы торчат. Нос по самые клювы в воде. И льдины плавают почти вровень с палубой.

У нас на мостике моряки не верят своим глазам. Впервые за историю Великого Северного пути тонет в океане линейный ледокол. Тонет «Адмирал Лазарев», с чьим именем связана молодость многих полярных капитанов. Ведь корабль уже с 38-го года рубит лед. Арктики. Но в нынешнюю навигацию победил Ледовитый.

А случилось вот что. Ночью впереди корабля неожиданно выросли две огромных льдины. Ночью, да еще в тумане, увидеть их было почти невозможно. Первый удар корабль выдержал. Вторая же льдина, как огромной пилой, полоснула по днищу. И сразу в кочегарки, бункеры хлынули тонны воды.

...Это произошло в половине четвертого ночи. Вода выдавливала железные переборки, заливая все новые отсеки. Попробуй ее откачай, когда она врывается с глубины в громадную трещину.

И тогда капитан принял единственное решение: вести корабль на мелководье. Через четыре часа ледокол «Адмирал Лазарев» сел на грунт. От