Альфред Шклярский - Томек в стране фараонов

К великой радости Патрика, Томек красочно рассказал о неудачной ночной экскурсии в Гизу. Тут же они отвлеклись от беспокоивших их проблем, поскольку Новицкий, перебирая имена поляков, прибывших в Египет с Наполеоном, задал вопрос, перенесший всех в иные, весьма интересные для них времена.

– А до Наполеона поляки здесь бывали?

– О, эта милая польскому сердцу тема весьма обширна, – ответил Томек. – Первым из известных польских путешественников побывал в Египте князь Миколай Радзивилл по прозвищу Сиротка. В апреле 1583 года он отправился в Святую землю, а оттуда в Египет, куда добрался в августе. Здесь его приветствовали польские аисты, прилетевшие на зимний отдых. Князь очень забавно описывал в своем дневнике гиппопотамов, называя их морскими лошадьми, похожими на зубров, и удивлялся, почему у них нет рогов. Он рассказывает, что они уничтожают посевы риса и поэтому приходится копать охранные рвы или валы, чтобы животные не могли пробраться на поле.

– Да ты, братишка, дневник этот как следует просмотрел, – удивился Новицкий.

– Не только просмотрел – прочитал! – похвалился Томаш. – Могу тебе поведать, что князь охотился на уток и на тех же гиппопотамов. Через Булак – в ту пору это была деревенька неподалеку от Каира, где его едва не арестовали турки, – он добрался до столицы.

– Арестовали? Турки? – Новицкий проявлял все больший интерес к теме.

– Его приняли за французского купца, а те часто провозили контрабанду, всячески обманывая правящих здесь турков.

– Надо думать, Радзивилл, будучи все-таки поляком и князем, избежал неприятностей.

– В общем да, но не самостоятельно, а с помощью начальника таможенников, тот был евреем, происходящим из восточных районов Польши.

– А потом так же скучал в Каире, как и мы.

– Не совсем. Он был очень внимательным наблюдателем и оставил описания города: мечеть Аль-Азхар, крепость… Описал Нил во время разлива, составил отчет об экскурсии на вершину пирамиды Хеопса и в Мемфис, так он посетил древние погребальные сооружения. В то время это было весьма опасное предприятие: рабы нападали на туристов.

– Нападали?

– Ради грабежа, естественно. Поэтому европейцы отправлялись туда большими группами и вооруженные. Одна группа осматривала подземелья, а другая охраняла их, стояла у входа. Бывало, посетителей живыми засыпали в этих подземельях.

– Радзивилл этот, вроде нас, лез на рожон, – прокомментировал Новицкий. – Вообще-то он мне нравится, хоть он и князь, буржуй…

– Не забывай, Тадек, что не всякий аристократ заслуживает осуждения, – рассмеялся Томек. – Ведь и наш английский лорд – вполне приличный человек

– Ты прав, братишка, рассказывай дальше!

– Надо добавить, что турецкие власти хотели его арестовать еще раз, из-за политики… Турция и Польши ожесточенно соперничали друг с другом. Турция была империей ислама, а Польшу называли оплотом христианства. Поэтому был резон под любым предлогом задержать такого важного поляка, чтобы использовать его потом, как козырную карту, в переговорах с королем Стефаном Баторием. Однако князь и на этот раз не дался туркам в руки, да еще помог знакомым, которых до нитки обобрали турки, – добавил Томек.

– Знай наших поляков! – Новицкий с гордостью оглядел собравшихся.

– Позднее они все вместе посетили Александрию, где перед отъездом – обрати внимание, Тадек, – Радзивилл приобрел большое количество животных…

– Серьезно? Он что, хотел создать зоопарк? Может, в Варшаве?

– Этого я не знаю, но коллекция была богатая: два леопарда, две фараоновы крысы[72], мартышка, множество попугаев, три козерога… К сожалению, большая часть животных в дороге сдохла. Наконец, пережив множество событий, после года отсутствия, князь вернулся в родной Нешвеж.

– Да, наши соотечественники путешествуют по этой земле уже давно, – заметил Новицкий.

– Посещения Египта связаны в основном с паломничеством на Святую землю. Гостем монастыря францисканцев в Александрии бывал известный в XVIII веке авантюрист Томаш Вольский[73]. До Александрии добирались и миссионеры, монахи-бернардинцы Иероним Лисовский и Антоний Бурницкий, реформист Юзеф Дроговский. Вернувшись в Польшу, Дроговский держал у себя в келье хамелеона, временами похлестывая его прутиком, чтобы зверек менял цвет. Когда хамелеон сдох, Дроговский передал его засушенное тело естественному кабинету Краковского университета.

– Тем не менее, до времен Наполеона и Мухаммада Али в Египте побывало немного поляков и вообще европейцев, потому что в период соперничества христианства и ислама это было небезопасно. Через Александрию проезжало немало паломников, но уже в Каир – за исключением венецианских или французских купцов – мало кто отваживался заходить, – дополнил Смуга.

– Тем большая хвала нашему князю Радзивиллу, – шутливо заметил Вильмовский.

– Бывали в Египте изгнанники, скрывающиеся от закона, похищенные польские дети, ну и пленники христиан, – продолжал Смуга.

– Да, их судьбе не позавидуешь, – грустно сказал Новицкий.

– Как не позавидуешь судьбе сибирских ссыльных, – добавил Томаш. И все собравшиеся задумались об истории Польши, о их огромной неисполненной мечте: вернуться на родину, отвоевать ее независимость, мирно строить будущее… Сколько они о том говорили, строили планы, сколько воспоминаний…

– Выкупом пленников-христиан занимались некоторые монашеские ордены, – наконец прервал молчание Томек.

– Правда, таких счастливчиков было немного, и большинство погибало в неволе. Некоторые спаслись сами. Мне как-то рассказывали совершенно неправдоподобную историю одного поляка-пленника, оказавшегося в турецкой неволе, – начал Смуга. – В битве под Секорой, в той, в которой погиб наш замечательный гетман Станислав Жулкевский, попал в плен шляхтич из-под Бара, Марек Якимовский, позднее его продали галерникам на корабль, стороживший александрийский порт. Когда галера плыла по Эгейскому морю, наш соотечественник организовал бунт заключенных, среди которых были греки, англичане, итальянцы и русины. Вместе перебили охрану, раздали оружие и после многих приключений добрались до Палермо, где были встречены с почестями.

– Ай да поляк! – восхитился Новицкий. – Прямо Беневский[74] XVII века.

– Последним поляком, посетившим Египет перед прибытием туда армии Наполеона, был двадцатилетний граф Ян Потоцкий, – возобновил рассказ Томск.

– Господи, еще один аристократ! – сокрушался Новицкий.

– В Александрии он появился в конце 1784 года. Заболел лихорадкой, еле выжил. Отсюда, переодевшись в платье местных жителей, вот как мы под пирамидами, поплыл в Каир и там жил в течение трех месяцев у одного купца-венецианца, после чего вернулся в Европу.