Безумие Божье. Путешествие по миру гонений - Грегг Льюис

Ознакомительный фрагмент

class="p1">Мне оставалось всего несколько недель до колледжа, ветеринарии и поисков своей дороги в большом и волнующем мире. Я знал, что уже сказал Богу «да», что последую за Ним и буду Ему служить. Но тут я стал гадать: а что, если я просто обрек себя на тяжелый труд и на безрадостную жизнь в страданиях и тоске? Да еще и пастор так все воспринял… Мой путь к вере только начался, а меня уже терзали вопросы и смутные сомнения.

К счастью, меня обнадежил другой пастор – друг, служивший в маленькой церкви неподалеку. Когда я рассказал ему о своем «обращении на сырной фабрике», о том, как ощутил порыв служить Богу, он разволновался, познакомил меня с еще одним молодым проповедником, с которым дружил, и мы втроем вознесли молитву.

Я и правда не знал, что делать, но был уверен, что Бог призвал меня. Честно, я не верил, будто могу не принять этот зов и не покориться ему. И я не видел разницы между принятием Христа и подчинением Ему всей своей жизни, дабы вершить угодное Ему. Я не отделял эти действия друг от друга. И ясное дело, я и представить в то время не мог, как мои простая вера и послушание приведут меня из маленького городка в Кентукки в сомалийскую пустыню с ее верблюдами.

От стипендии в Университете Кентукки я отказался. Единственной альтернативой учебе на ветеринара я видел конфессиональный колледж, где мог выучиться на священника. Той осенью меня зачислили в маленький христианский колледж в менее чем двух часах езды от дома; профилирующие предметы – история и религия. И в том, и в другом я смыслил крайне мало.

Меня словно швырнули в глубокий бассейн, не на-учив при этом плавать. Со дня встречи с Богом на сырной фабрике прошло лишь несколько недель, а я уже посещал церковный колледж и рассказывал всем, что готовлюсь принять сан. И я не мог отделаться от чувства, будто каждый встречный в кампусе лучше меня понимает, что это значит.

Я решил хоть прочитать свою новую Библию – и нашел в ней немало интересных историй, о большинстве которых и слыхом не слыхивал. А может, просто невнимательно их слушал. Я знал, что Библия – основа всего, во что верит христианин. Но оказалось, в ней столько непонятного! И даже если я понимал то, что читал, я и понятия не имел, как применить это в своей жизни.

В богословии я понимал не больше, чем в Священном Писании. Вообще, я знал одно: Библия есть Слово Божье, и если я действительно в это верю, надо исполнять то, что в ней сказано.

До двадцать восьмой главы Евангелия от Матфея я добрался довольно скоро. В ней Иисус отправляет апостолов в мир – проповедовать Благую весть и обращать народы в веру. Когда я это прочитал, то подумал: Ух ты! Да это же круто! Хоть из Кентукки на время выберусь! Чем больше я вдумывался в этот отрывок, тем ясней понимал, что Иисус повелел это всем, кто Ему служит. И это вам не разовая акция! И не для нескольких апостолов! Скорее это был последний Его урок всем верным.

Идите, научите все народы…

Увидев эти слова, я счел их четким приказом Бога мне лично. Я знал, что должен идти; знал, что Он этого хочет; знал, что у меня нет выбора и что я буду идти, пока Он меня не остановит – и если остановит. Как все это будет, я и в душе не чаял. Но Бог так сказал – и я это принял.

* * *

Я был не на месте. Совершенно чужим. Белой вороной. К счастью, несколько преподавателей и сокурсников со мной подружились. Да и старшекурсники в первый год порой звали меня в поездки по церквям близлежащих штатов – пробуждать духовность у молодежи на встречах по выходным.

Теперь понимаю: ребята искренне хотели поощрить меня и научить, когда узнали, что я чувствую себя призванным к проповеди. Но скоро я понял, что у них была и другая причина вносить меня в состав выездных групп. Где бы я ни возглашал о возрождении духа у молодежи – на собраниях по выходным или на воскресной утренней службе, – люди приходили на наши вечерние встречи только ради одного: послушать, как «отжигает деревенский».

В общем-то, первый год в колледже прошел неплохо, хотя и напряженно. Учиться мне нравилось – больше, чем я ожидал. И на второй год в кампусе стало весьма комфортно. Но сколько же я еще не понимал!

* * *

На втором году обучения мне ярче всего запомнилась моя первая в жизни встреча с живым миссионером: тот приехал к нам в кампус. Звали его доктор Бутчер. Вечером он провел в капелле тридцатиминутные библейские чтения, а потом рассказал, как вел миссионерскую деятельность в Таиланде. Он приводил ясные и неотразимые доводы, убеждающие в том, что юноши должны откликнуться на призыв Бога и служить Ему в иных странах. Естественно, я слушал его затаив дыхание. После службы я подождал, когда смогу поговорить с ним наедине, и сказал:

«Позвольте прояснить: вы говорите, я могу отправиться куда угодно в мире, рассказывать людям об Иисусе, и мне за это будут еще и платить?»

«О таком меня еще никто не спрашивал. – Он посмотрел на меня немного странно, улыбнулся краешком губ и кивнул. – Но да, именно это я и имел в виду».

«Где ставить подпись?» – спросил я.

Я взволновался, узнав, что есть способ претворить в жизнь заповедь «идти и научить все народы». И я был готов действовать в тот же миг.

Но до этого мне предстояло познать еще очень многое. И осенью, на втором курсе, я только-только познакомился с той, кто мне в этом помог, – с той, без кого я, наверное, не оказался бы в Африке никогда в целой жизни.

Сокрушенный улыбкой

К 1992 году, когда мы прибыли в Могадишо, столица Сомали уже давно превратилась в эпицентр бесчеловечной гражданской войны, втянувшей в себя более десятка кланов, яростно бившихся за выживание. Две самые крупные группировки повстанцев устраивали бои прямо на улицах, стремясь овладеть городом, а в конечном итоге и страной.

Война уничтожила все сельское хозяйство и каналы распределения; разрушила и без того неадекватные и примитивные системы транспорта, связи и инфраструктуры коммунальных услуг; свела на нет любой контроль со стороны национальных, региональных и местных властей; убила экономику, которой