Мари Бенашвили - С Луны видно лучше (СИ)

Бывало и так, что в мои размышления вновь врывались отрывки фраз той землянки и ее пристальный напуганный взгляд, который в раз переменился с веселого и игривого. Она утверждала, что видит наше будущее. Если так, и она не врала, то представляю, как бы она удивилась. Ведь для меня самого будущее – волнующая неизвестность с один лишь стремлением. Еще она предсказала мне скорую кончину. От одной той мысли по моему телу пробегала холодная дрожь, и страх молотом бил в голову. Я снова прямо посмотрел в глаза реальности: я смертен. Я совсем не собираюсь умирать, нет. Никак нельзя было признавать такой возможности. Но иногда я с головой уходил в тревожные помысли на счет смерти. Нельзя отрицать, как многогранна, может быть жизнь человека, и все ж, в любом случае исход ее один. И я не застрахован от того, что завтра на меня сверху не упадет жалкие кирпич, способный лишить жизни. Так же, как и рядовой человек. И при мысли этой я, вздыхая, посматривал на Луну темной ночью, пока все спали, и шептал ей свои страхи. Она спокойно смотрела на меня своим серебристым кругом, и могло даже показаться, что она плачет, зовет меня домой. А что, если я не вернусь? Каково это – лежать вечн6ость в сырой земле и не увидеть больше никогда, ничего? Как можно это просто принять и смириться? Но у меня хотя бы был шанс избежать земной смерти, которая так скора в своих решениях. А у обычных землян – нет. Вас ждет быстрая, обязательная, в лучшем случае, безболезненная смерть, которая наступит обязательно. И, чем больше я узнавал людей, тем больше казалась мне жестокой и несправедливой эта участь. Я часто смотрел на занимающихся обыденными вещами своих знакомых землян. И как же грустно становилось мне, когда я думал о том, что не пройдет и миг, как тело предаст их, погибнет. Тут, на Земле говорят, что после смерти с душой происходят какие-то вещи, что они куда-то уходят и живут потом так, как заслужили в земной жизни. Но разве можно этому верить? Не знаю. С Луны я никогда не видел, чтобы вверх что-то поднималось, поэтому доказательств у меня не было. Но, если это правда, я был бы только рад. И, конечно, жаль видеть юное, упругое, румяное лицо, сияющее силой, и в то е время видеть старушку всю в морщинах, слабую и печальную. Такова она, ваша жизнь.

Но, говоря о приятном, мне доставляло удовольствие частое общение с людьми, которое не давало мне и минуты уединения. С ними было весело и просто. К тому же, в школе зачастую царят приятная повседневная суета и бесконечные интриги. За короткое время я узнавал все больше информации о посторонних людях. Причем, странным оставалось то, почему всех кругом интересовала жизнь даже тех, кто был им неприятен. Мы знали, по слухам или по намекам, что с кем и когда происходит. И постоянно обсуждали. Обсуждали и еще раз обсуждали. «Знаете ли вы, почему новенькая так скромна? Да, она воспитывается в пуританской семье, а сама при этом, пишет грязные записки нашему бунтарю из параллельного класса». Не может быть! «А еще, оказывается, этот наш красавчик, у которого сроду не было девушки, тайно мечтает о самой сомнительной особе школы». Поразительно! «А можете себе представить, что наш учитель, который признает завтрак только по рассчитанной формуле массы яичницы, втайне читает любовную лирику Островского и Вольтера!». Уму не постижимо!

И вот так днями напролет. И, как же забавно следить за удивленными и до безумия заинтригованными лицами в моменты этих невероятных открытий. Мы спокойно жили, радовались и волновались по мелочам, все друг к другу привыкли, и эта обыденность, приятная, вызывающая ироническую улыбку, накрепко въелась в наше сознание со всеми своими особенностями.

Глава 29: эти на Земле

Эй, вы, люди! Вы вообще знаете, что тут у вас живут инопланетяне?! Так, так, спокойнее. Итак, тут у вас преспокойно живут инопланетяне. И с ними я успел познакомиться. Притом, при весьма глупых и странных обстоятельствах.

Как то раз, шел я по улице, совсем один. Наша администрация не одобряет таких прогулок. Я сказал «не одобряет» потому, что сказать «не разрешает» применительно к администрации после бума свержения формы, было бы сомнительно. Но в тот вечер я почувствовал, что мне, на самом деле, нужна прогулка в прохладном местечке наедине. Я шел по безмятежному, клонящемуся ко сну дню и наслаждался своими предположениями.

Близились сумерки, и земля вдруг потеряла свою дневную жару, одаривая мое тело щедрой прохладой. Начинали говорить всякие насекомые и насвистывать ветерок. Я не видел дороги и окружающего, а только разбирался в себе. Вообще, со времени моей жизни на Земле я стал мнить себя тем, кого показывало мне земное тело, что было ошибкой. Именно тела, а не я сам было отождествлением меня. И почему все время в моей голове всплывает космонавт, но так, как будто все это было когда-то давно и точно не со мной. Я с теплом вспоминал родной космос и наши разговоры, как тут почему-то остановился. Я прислонился к заборчику у дороги и, стоя в серости весеннего вечера, улыбался своим воспоминаниям.

Случайно отведя глаза, я заметил вдалеке черную точку. Она приближалась, и смог разглядеть медленно движущийся черный микроавтобус. Это был самый простой и ничем не примечательный микроавтобус. Такие временами пересекали улицы, их я видел в окне свой комнаты в школе. Но машина ехала медленно, несмотря на пустую дорогу. В его лобовом стекле отбивалось пропавшее солнце. Как ни странно, автомобиль притормозил возле меня. Я удивленно обернулся.

Дверь отпрянула и обнажила яркий свет внутри машины. Я удивился и поспешил отойти, но меня затянуло внутрь той немыслимой силой, которую могут проявлять лишь внеземные притяжения. Раздался хлопок – дверь захлопнулась. В момент потемнело, и я смог открыть глаза.

Я обнаружил себя сидящим внутри обыкновенного микроавтобуса. Бежевый салон, сиденья по бокам и в центре, из окон видно сменяющийся при езде вид. И все бы ничего, если бы не инопланетяне, сидящие преспокойно на сидениях напротив меня. Я посмотрел на водителя. Он казался обычным человеком, ведущим машину, но я точно знал, что это лишь его человеческое тело, обман для землян. Будь я в открытом космосе, его истинный облик сразу же обнажился бы передо мной, но на Земле я утратил и эту способность. К счастью, труда мне не составляло определить, человек передо мной или инопланетное существо.

Те, что сидели в самом вагоне не видоизменились. Их было всего трое, все на одно лицо, абсолютно одинаковые. Это были маленькие, чрезвычайно маленькие фиолетовые твари. У них было три черных шара на яйцевидной голове, складывающих треугольник. Больше их не украшало ничего. В этом смысле, конечно, люди превосходили всех инопланетян. Тут вам и нос, рот, и волосы, а главное – мимика. У этих же ребят все куда проще. Подобие рук у них наблюдается, с тремя отростками на каждой. Есть еще один длинный отросток, отходящий от туловища. Им они не пользуются и по земле не ходят, а немного парят в воздухе. Я узнал этот тип. Это обитатели, пожалуй, одной из самых отдаленных от Млечного пути планет, Энойри. Это большая планета, подчинившая себе в далеком прошлом все близлежащие планеты и звезды. Могущество населения Энойри признано всеми обитателями космоса. Они богаты своей историей, хотя сами создают впечатление немощной, слабой цивилизации. Их большое преимущество в том, что за многие миллионы лет существования им удалось сберечь свою планету в практически первозданном ее виде. Вся их работа направлена на эту миссию. Огромные усилия, боеприпасы и новейшие технические устройства, не знающие границ в возможностях, надолго оттягивают старение планеты.