Александр Мартынов - В заповедной глуши

Неудивительно было, что в больших русских городах в таджикско-молдавско-украинской массе работяг, жаждущих найма, нет белорусов. Они и у себя дома неплохо могут жить. Если пашут.

Хотя первоначально прямо руки отвязывались даже у Вальки. Казалось, что работе просто не будет конца, а цель у неё только одна: угробить работников. И ведь это ещё не всё — «всё» будет только хорошо если к концу сентября.

Поэтому ничего удивительного в том, что двое мальчишек ночевали на старом сеновале, в общем-то не было. Где их застала команда «отбой», переданная по рации, там и залегли.

— Жрать охота, блин, — послышался голос Витьки. Валька обернулся, махнул рукой:

— Bonjour[48], — отозвался Валька. Витька, зевнув и почесав чёрное от загара плечо, задумчиво произнёс:

— Подозреваю, чтобы ты меня обложил, хотя и не знаю, как. Плохо не учить иностранных языков… Хотя… — и он, кривляясь на рэперский манер, проорал: — Хэй, Семёновна-перегнутая-по-всему-видать-е…тая, йо! Круто я?

— Слов нет, — согласился Валька. — Йо, в натуре. Всю ночь учил, аж запыхался, видно… Иди хоть умойся, а я пока оденусь и консервы открою…

…Доесть ребята не успели — они как раз кипятили на нескольких таблетках сухого горючего чай, когда послышался вызов рации, и голос Михала Святославича сообщил:

— Давайте на кордон, сейчас за вами подойдёт машина.

— Так это, — Витька посунулся ближе через плечо Вальки. — Дядя Михал, у нас сейчас ремонт, мы не закончили вчера…

— Команду выполнять. — ответил лесник и отключился.

Михал Святославич ожидал мальчишек в полной боевой — даже на ремне, опущенном на бедро, висела кобура с мощной «гюрзой». Таким лесника мальчишки ещё не видели. Он был сух, деловит и отрывист:

— Быстро собирайтесь. Как я учил.

Мальчишки переглянулись… но через пять минут уже стояли перед лесником: в камуфляжах, охотничьих разгрузках, с рюкзаками, в которых был запас продуктов. Только после того, как Михал Святославич оглядел их и молча кивнул, Валька осмелился осторожно спросить:

— Разрешите обратиться? — и, получив кивок, задал собственно вопрос: — А куда это мы?

— На манёвры, — отрезал лесник. — Марш к джипу, уже почти опаздываем.

— На манёвры, — значительно посмотрел Витька на Вальку. Тот уважительно покивал:

— Наверное, участковый будет из пистолета по банкам стрелять, — и оба с хохотом вылетели наружу.

Своего удивления в тот день, на центральной площади Гирловки, Валька не забудет никогда.

— Армия у Беларуси небольшая, хотя и хорошо подготовленная и оснащённая, — говорил Михал Святославич, пока они ехали лесными дорогами — точнее, мчались. — Кстати, — подумав, добавил Михал Святославич, — намного лучше, чем русская. Поэтому на всякий случай во-первых никто не собирается отказываться от всеобщей воинской обязанности. А во-вторых в лесных районах полуофициально разрешено создание отрядов самообороны. Но это официальное название, а так они сами себя называют Имперская Пехота — это серьёзно — или Батьковы Паляунычники, если для прикола, как вы говорите. На случай оккупации или внутренних беспорядков. Вот в Гирловке такой отряд очень даже солидный. Людям есть, что защищать… А теперь закройте ключики, салабоны, чтобы от удивления не поперхнуться.

— Ну ни фига себе… — пробормотал Витька, рассматривая не очень ровный строй, в котором было не меньше трёхсот человек лет от 15 и до 50–60. Стояли довольно безалаберно, обмундированные в разномастные камуфляжи, с такими же разными рюкзаками (или даже вещмешками), кто в ботинках, кто в сапогах, кто в кроссовках. Разными были и разгрузки — от армейских и охотничьих до самодельных. Объединяли всех во-первых фуражки — небольшие, не чудовищные «аэродромы» россиянских военных — а во-вторых нарукавные нашивки на правом рукаве. Подобную мальчишки видели на лобовом стекле джипа Михала Святославича. Фуражки украшали кокарды — крест в ромбе и круге, окружённом языками пламени.

Одинаковым было и вооружение ополченцев: у каждого — само-зарядный карабин «сайга» с оптикой, большой револьвер «удар», финский нож и топорик.

— Не очень шикарное оружие, — слегка разочарованно сказал Витька. Михал Святославич покосился на него иронично:

— Ты думаешь?.. Ладно. Пошли. Держаться рядом со мной — вы мои порученцы.

— Мы его кто? — шепнул Витька, выпрыгивая из «лендровера» следом за другом.

— Адьютанты, — ответил Валька негромко. Всё в нём пело. — Вить, ты понимаешь… что это? Это же то самое!!!

— Ага, — ответил Витька тоже восторженно.

Михал Святославич изменившимся — пружинистым, чеканным, каким-то звонким — шагом подошёл и встал перед подтянувшимся и примолкшим строем. Вокруг, кстати, собралось почти всё население. Витька поискал глазами Альку… и вдруг сообразил, что она стоит в строю! Да-да, на левом фланге! Дать этому даже мысленную оценку Витька не успел — председатель колхоза, выйдя из строя, ловко вскинул руку к козырьку и отчеканил, замерев перед Михалом Святославичем навытяжку:

— Товарищ командир дружины! Пятая дружина Имперской пехоты имени Петра Машерова[49] для начала смотра перед манёврами построена! Рапортовал начальник полевого штаба дружины сотник Ряга! Рапорт сдан!

— Рапорт принят, вольно, — кивнул Михал Святославич. Председатель, повернувшись с отличной выправкой, крикнул:

— Воль-на-а!..

… — А почему имперская? — поинтересовался Валька. — Мне не кажется, что Беларусь претендует на роль империи… Что вообще может претендовать.

Полевой штаб располагался в большой армейской палатке, разбитой на берегу реки, в густом тальнике, с соблюдением всех правил секретности. Где-то вокруг Гирловки разворачивались манёвры, на которых роль «врага», ищущего «партизан», играли регулярные бойцы спецназа КГБ республики, высадившиеся на железной дороге. Раньше Валька подумал бы: «Царила деловая суета,» — но сейчас понимал: никакой суеты нет. Делалось дело. Не для галочки, как на многих «настоящих» манёврах — а увлечёнными людьми и всерьез.

— Ну да ну да, — кивнул лесник. — В Пруссии половина населения была славяне. А в Пьемонте — французы и швейцарцы. Обе этих территории были маленькими и слабыми. И тем не менее Пруссия объединила Германию, а Пьемонт — Италию. История ходит непредсказуемыми путями, Валентин. Может быть, лет через пятьдесят мы увидим Славянскую Империю от Тихого океана до Балтики, Средиземного моря и Индийского океана — а столица будет в Минске…

Неясно было, шутит лесник или говорит серьёзно. Валька и не пробовал этого понять. А Михал Святославич добавил — уже точно серьёзно: