Зеркальный ЛуноМИФ - Лунный Жнец

Успокойтесь, я не собираюсь вредить вашей… подопечной, которую вы так упорно пытаетесь вытащить из неподходящей компании, или разглашать, кто она, — я продолжила изучать потускневшие вуали чужих чар. — У меня здесь совершенно другие, свои дела, которые попросту случайно пересеклись с вашими. И так получилось, что вся эта пляска отражений моим планам некоторым образом мешает. Кстати, а что случилось с её матерью и кем она была?

Таурад поколебался, потом устало махнул рукой и сел на обтёрханный ветром булыган уже неведомого назначения.

— Как ни странно, почтенная дэви, но я не знаю. И никто не знал. Султан часто уезжал из города, иногда надолго, в одну из таких отлучек он привёз с собой маленькую кобылку, заявил, что это его дочь, а её мать умерла, и на этом всё закончилось. Магия при обряде наследования подтвердила, что в Жасмин течёт кровь Фархуда — но чья ещё, неизвестно. Может, сам отец ей и сказал, но больше — никому. Да никому особо и не было любопытно — самая обычная кобылка, шкодливая, как все дети, ничего необычного. Мало ли, кого там султан в молодости объезжал в дальних странах.

Минотавр развёл руками.

— Вот и выросло… такое. Как я ни пытаюсь за ней приглядывать, всё толку мало. Спуталась с этим воришкой Салахом и его подручными, детишек этих «благородно» на себя взвалили… да я бы и их забрал, но куда там. Втрескалось это чудо в Салаха, и весь сказ. Хоть топи его, поганца, ночью в арыке, так она же не простит, а то и сама утопится вдогонку. Один ветер у девки в голове, тьфу…

Он тоскливо вздохнул. Я нащупала зазор между ослабевшими охранками, и Тенью расширила его, аккуратно раздвинув и формируя следящие нити. Соваться напрямую, с риском нарваться на очередной сюрприз — дурних нема. Судя по мерзостям, которые охранные чары обещали незваным гостям, дедок был тот ещё склочник и пакостник. Да и прозвище «Темнослов» как бы намекало.

— Однако, Санта-Барбара, — отметил Глас Свыше.

— Угу. Не пришлось бы ещё от маменьки спасать чадо, или от прочей родни… — проворчала я, прощупывая уже почти выставленную хату. — Магия у неё в наследстве… в общем, такое легко бы не померло. Что наводит на мысли.

Дверь клацнула и со скрипом отворилась. Особой радости на удручённой морде Таурада-ибн-Шахида, впрочем, не появилось. Он встал и подошёл ко мне.

— Прошу, — я кивнула на проём. — Всё, что здесь — ваше, кроме книг и записей, если таковые найдутся, это убедит ваших товарищей в подлинности сделки. Может, в этих записях будет нечто, что прольёт немного света на мои вопросы. Что касается Жасмин — не волнуйтесь, я за ней присмотрю.

— Да благословит вас пророк, дэви, — минотавр с плохо скрытым облегчением поклонился, затем обернулся и зычно заорал, призывая своих бойцов, мнущихся поодаль.

Расколотив несколько пирамидок сторожевого контура, кривовато отлитых из довольно мутного стекла, я большей частью отстранилась от весьма сноровистого процесса обнесения магового обиталища, предоставив работу с имуществом профессионалам и занявшись магическими тайниками. В итоге местная стража стала богаче на приличную тележку барахла с разновеликим содержанием драгоценных камней и металлов, а я — на ворох пожелтевших листов и тетрадей, покрытых цифрами и неудобоваримыми закорючками. Книг оказалось на удивление немного, зато нрав у них был явственно столь же пакостный, как и у почившего в бозе старого осла. На этом мы с капитаном и разошлись в разные стороны. Солнце как раз коснулось горизонта, когда я сомкнула за собой защитные чары башни.

Глава шестая, в которой рассказывают странные сказки

— Это что-то новенькое… — я поудобнее устроилась за зубцом стены. Подзорные чары показывали скользящие по улицам мороки… закованные в отбрасывающие на тёмные стены россыпи мертвенно-тусклых бликов зеркальные доспехи и обладающие явно воинской выправкой. — Наша аномалия показывает зубки?

— Обломается, — фыркнула шиза. — Днём это всё не имеет силы, а на ночь башня надёжно защищена твоей магией. Если, конечно, наши квартиранты ничего не отвинтят.

— Вот, кстати, да, — я развеяла линзовые чары и обратила внимание на следилки нижних этажей. Детишки слопали выданные припасы и свежезажаренного угря на закуску, малость осоловели и поумерили попытки влезть в любые труднодоступные места — Завер, наготовивший для них ужин, теперь взялся готовить для взрослых с помощью младшего зебра с весьма подходящим именем Рахит-ибн-Лукум. Зато теперь мелкие взялись тормошить Жасмин на предмет рассказать сказку. Салах втихомолку посмеивался, глядя на это, и старательно изображал думы атамана-партизана, пока захваченная малышнёй в плен кобылка кидала на него умоляющие взоры.

— Хорошо женщине, греби себе, а тут думать надо… — прокомментировал Глас Свыше ехидно.

— Тенденция, однако… — проворчала я, прикрывая верх башни дополнительным слоем Тени. — Не знаю, умеет ли эта зеркальная пехота лазить по стенам или летать, но рисковать не будем.

— А пока послушаем, какие тут сказки рассказывают.

— Почему бы и нет, коллекцию пополню.

— Дошло до меня, о великий шах, что в славном городе Бадгаде жил один павиан-портной по имени Абу-ибн-Ягун… — сдалась Жасмин, с обречённым видом устраиваясь в клубке облепивших её жеребят. Голос её, впрочем, быстро стал напевным, плавные жесты подхватили нить истории, и кобылка втянулась в повествование, даже я заслушалась, не говоря о её приятелях. Салах — и тот перестал изображать стратегическое планирование неведомо чего и придвинулся поближе, и только Завер не забывал флегматично помешивать в котелке, тоже, впрочем, поглядывая на рассказчицу.

— И вот однажды явилась к нему одна знатная, судя по богатому одеянию, квагга, скрывающая свой лик за плотной чадрой, и заказала себе несколько прекрасных нарядов к празднованию дня рождения эмира, обещав заплатить много золота, если портной сделает их за три дня. Портной пощёлкал любимыми острыми ножницами из далмасской стали в левой задней руке, как всегда делал в раздумьи, и согласился — дело своё он знал, а обещанная плата позволила бы ему жить, не зная забот, целый год. Квагга ушла, оставив ему ларец с прекрасными драгоценными камнями и жемчугом, которыми он должен был расшить платья, и принялся наш портной кроить и шить во все четыре руки и ловкий хвост, но незадолго до окончания срока обнаружил, что у него не хватает нужных дорогих тканей, достойных выданных ему драгоценностей и его собственных великих замыслов — и тогда запер он мастерскую, надел свою красную феску и отправился на базар.

Добыв нужные ткани, и дивный хорсанский шёлк, и прекраснейший самарконский бархат — куда его, впрочем, доставляли коньтрабандой из закатных земель — возвратился