Николай Буянов - Искатель, 2014 № 05

— Бред…

— У вас еще есть шанс, Василий Сергеевич. Назовите имя резидента в Москве, — Порфирий Петрович бросает на стол кинжал сай, отобранный у меня при обыске. — Эти иероглифы — что они означают? Пароль? Опознавательный знак?

— Это подарок… Давний.

— Ну что ж. Раз по-хорошему не получается… — он чуть откидывается на спинку стула. Его рука исчезает под столом: должно быть, чтобы нажать на кнопку.

Точно: дверь у меня за спиной отворяется. Я оборачиваюсь и вижу угрожающего вида мордоворотов: в форме, но без ремней, с закатанными по локоть рукавами и вооруженных резиновыми дубинками — такими можно забить человека до смерти, не оставив следов на теле. Числом мордоворотов шестеро. Я вдруг ощущаю, как кто-то невидимый будто встал со мной спина к спине: наверняка это тот парень, с кем я говорил в незнакомой (или, напротив, очень знакомой) тюремной камере. Кого я отговаривал от самоубийства и кому показывал упражнения, которые разработал, сидя в камере-одиночке, — а ведь мне было прекрасно известно, что я никогда не выйду оттуда, и все равно каждый день тренировался по два — два с половиной часа, из чистого упрямства. Чью спину я прикрывал, когда однажды на него напали его враги. С кем Господь соединил меня тонкой нитью — сквозь время и расстояние, для какой-то своей непостижимой надобности. Стараясь не обращать внимания на разливающуюся в груди боль, я поднимаюсь навстречу мордоворотам. Я знаю, что сейчас произойдет.

А они — нет.

Пятница, утро. Аптека «Парацельс плюс»

Продавщица за стеклянной перегородкой была пухленькая и симпатичная. Алеша же, напротив, мог напугать кого угодно — хмурым небритым лицом, запавшими глазами и особенно грубоватой хрипотцой в голосе, на которую продавщица отреагировала согласно своей профессии:

— По-моему, вы простужены. Возьмите что-нибудь от горла: у нас очень широкий выбор…

— Я не простужен, — устало возразил «сыщик». — Просто вы девятнадцатая по счету аптека, куда я сегодня захожу, — и выложил на прилавок фотографию Андрея Калинкина. Фотография была так себе: Алеша «щелкнул» приятеля на камеру в мобильнике, когда тот поднимался по ступенькам клуба «Рэй», — «щелкнул» просто так, без всякой цели. Андрей на ней стоял вполоборота, и лицо его выражало легкую досаду: «слушай, я же тебе говорил, что терпеть не могу фоткаться».

— Посмотрите внимательно. Этот парень, возможно, заходил к вам в понедельник, во второй половине дня. Он искал небулайзер, ингалятор для астматиков.

Продавщица посмотрела на «сыщика» с сожалением.

— Шутите, молодой человек? Тут даже за день столько народу проходит! И потом, я же в лица не заглядываю. Мое дело товар выдать, деньги принять, сдачу отсчитать. Между прочим, вряд ли у этого парня астма: щеки румяные, прямо так здоровьем и пышут… Вы ничего не перепутали?

— Нет, — проговорил Алеша. Забрал фотографию и медленно двинулся к двери. Ноги у него отчетливо гудели.

— Подождите, — вдруг остановила его продавщица. — Можно еще раз взглянуть?

Алексей снова вытащил снимок.

— Вот это, — женщина указала мизинчиком на изображение, — ярко-оранжевое на заднем плане — что такое?

— Мотоцикл. Андрей, парень на фотографии, мог приехать на мотоцикле.

— Точно. У него шлем был под мышкой. У них еще спор вышел, кто будет девушку домой провожать…

— С кем спор?

— Ну, не то чтобы спор… Они втроем зашли сюда: этот, со снимка, еще один — худенький, в очках, типичный студент-отличник, и девушка. Девушка, конечно, красавица: мотоциклист от нее глаз не отводил. Потом предложил: давай, мол, я тебя домой подброшу. Только той, видать, больше студентик был по сердцу (хотя я бы лично мотоциклиста предпочла). Отвечает: нет, меня Миша проводит… Или Саша. А может, Гриша.

— А не Яша?

— Точно, Яша! А мотоциклист, кстати, про небулайзер меня не спрашивал. И покупать не собирался: просто подошел к витрине, прочитал… И засмеялся: видать, название показалось забавным.

Суббота, вечер. Управление внутренних дел

— Что ж, примите мои поздравления, товарищ майор, — Зарубин с энтузиазмом потряс ладонь Оленина. — Или к вам положено обращаться «господин майор»? Я в нынешних реалиях не очень… Но как лихо вы его скрутили, а? Профессионалы, нет слов. Конечно, я могу за себя постоять: четвертый дан, в случае чего и сам бы справился… Но ведь инвалид, вдруг я переборщил бы, превысил, так сказать, необходимые меры самообороны… Так что я поступил согласно высказыванию одного великого мастера: «Истинная победа — та, которая достигается без боя».

— Морихей Уэсиба, — тихонько проговорил Алеша, с независимым видом листая журнальчик на жестком диване.

— А?

— Высказывание принадлежит Морихею Уэсибе, создателю айкидо.

Большой Папа живо развернулся к Алеше. Глаза его буквально лучились доброжелательством, а белозубая улыбка своей шириной напоминала улыбку американского сенатора, который снисходительно похваливает своих телохранителей, предотвративших очередное покушение: нет слов, парни, нет слов. Считайте, что премия в двадцать долларов у вас в кармане…

— А вам, господин журналист, отдельное спасибо. Вы вели себя как профессиональный переговорщик— ну, из тех, которые работают с террористами. Собственно, именно благодаря вам этот маньяк и сдался без сопротивления. Поздравляю, — он протянул грабку в сторону Алеши, но тот якобы невзначай передвинулся к противоположному краю дивана. — Скажу вам по секрету, мне его даже жалко.

— Уэсибу?

— Славу Топоркова. Мы ведь начинали вместе, в одной команде… — Зарубин вздохнул. — Кстати, какой срок ему теперь «светит»?

— Это решит суд, — устало отозвался Оленин. — Наверняка учтут смягчающие обстоятельства: возраст, состояние здоровья, тот факт, что сдался сам и потом сотрудничал со следствием…

— Состояние здоровья? — переспросил Большой Папа. — Вы намекаете, что его могут признать… гм… психически нездоровым? А что, это вполне возможно. Сначала служба в горячей точке, потом тюрьма, потом жена сообщила ему, что уходит и забирает дочку. Затем какие-то неизвестные бандиты покалечили и бросили в лесу умирать…

— Неизвестные бандиты, говорите?

— А у вас, что, есть другие сведения?

— Скажите, Топорков приходил к вам после того, как вышел на свободу?

Зарубин с досадой провел ладонью по лицу.

— Коли спрашиваете, значит, знаете, что приходил… Не сразу, года полтора о нем вообще не было слышно: возможно, уезжал куда-нибудь, пытался заработать… Пришел где-то в конце января: помню, мороз стоял… У меня были гости: Валера Стаднюк и трое старших учеников: Иван Рухадзе, Никита Потапов и Денис Сандалов. Сидели, пили чай, обсуждали перспективы развития клуба… Вдруг врывается Топорков — пьяный, а может, «под кайфом»… Начинает прямо с порога требовать денег..