Связанный гнев - Павел Александрович Северный

повидала, то даже вздрогнула, до чего много в ней бабьего греха. Ты, Софьюшка, видала ее? – спросила Олимпиада Модестовна.

– Нет, бабушка.

– Ну, понимаешь, до ужасти красивая, а обхождения самого строгого. Парней к себе не подпускает, хоть они за ней табунами ходят.

– Женщины в своих претензиях правы, бабушка. Наши поставщики товаров, не вникая в желания покупателей, захламляют приисковые лавки всякой завалью. А мы удивляемся, что, затрачивая деньги, не имеем прибыли.

– Именно так, Софья Тимофеевна, а потому полагал бы, чтобы вы воспользовались предложением Макария Осиповича, доверив ему обновление торговли на промыслах.

– Что должна сделать, кроме согласия, Лука Никодимович?

– Вроде сущую малость.

– А все-таки?

– Предоставить господину Бородкину деньги для закупки товаров.

– Какая же сумма нужна вам, Макарий Осипович?

– Позвольте, Софья Тимофеевна, вначале осмотреть запасы ваших лавок, подсчитать, что можно выручить от них при уцененной распродаже. А главное, узнать желания старателей.

– Мне нравится ваш подход к делу.

– Сделай одолжение сказать, по какой причине ты, побывав на Урале, вдруг решил кинуть своего хозяина? – спросила Олимпиада Модестовна.

– Решил об этом не вдруг. Затем и приехал в край. А если быть откровенным, то надоело в лавке торчать. Да и годы подошли, пора о своей судьбе подумать. Старость мимо меня не пройдет.

– Да тебе до нее далеко.

– Не очень. Четвертый десяток разменял. Да и характер у хозяина с трудностями.

– Сквалыга? На то он и хозяин. Так ему законом положено. Пошто холостым бродишь?

Бородкин, улыбнувшись, на вопрос не ответил и заметил, как Софья Сучкова, нахмурившись, посмотрела на бабушку, а та, уловив ее недовольный взгляд, снова спросила:

– С мальчишечьих лет в торговле?

– По правде сказать, из подпасков к торговле приохотился.

– Олимпиада Модестовна, прямо сказать нужный нам человек. Даже о машинах понятие имеет, а это нам тоже с руки, потому сами знаете, как ходко их для промыслов закупаем. Как решите, Софья Тимофеевна?

– До чего ты, Лука, седни разговорчивый. Слушаю тебя и думаю, что мешаешь Софьюшке самостоятельно шаг шагнуть.

– Бабушка, подождите, – перебила старуху Софья. – Господин Бородкин, я довольна знакомством с вами. Вы мне подойдете. Убеждена, что хорошо налаженная торговля уменьшит в людях раздражение и недовольство.

– Опять вмешаюсь в твои суждения, голубушка! – резко сказала Олимпиада Модестовна. – Недовольство в народе по другой причине. Людишкам, видишь ли, какая-то своя свобода нужна без государевых законов.

– Итак, Макарий Осипович, повторяю, вы мне подходите. Женщины на промыслах правы, что не хотят забывать, что они женщины. Кроме того, бабушка, продуманная торговля будет приносить доход.

– Торопыга ты, Софьюшка. Все решаешь с маху без должного раздумия.

– Обо всем остальном, Макарий Осипович, подробно договоритесь с Лукой Никодимовичем. При этом ставлю вас в известность, что готова нести любые затраты по совершенствованию работы на промыслах, но, конечно, с уверенностью, что она увеличит прибыльность от добычи золота. Деньги необходимые дам, господин Бородкин.

– Под какую гарантию с его стороны, Софьюшка? – спросила Олимпиада Модестовна.

– Под честное слово Макария Осиповича. Вы, бабушка, прежде частенько так поступали, доверяя иной раз даже проходимцам.

– Права. Ошибалась, грешная, не один раз.

– Вот и успокойтесь. За свою ошибку сама себе отвечу. Жду от вас добрых дел, Макарий Осипович.

– Доверие оправдаю. Но только попрошу и от вас полного доверия.

– Даю слово. Мы еще не раз побеседуем досконально. Мой отец любил говорить: «Ради дельного дела можно и убыток для науки понести». Помните, бабушка?

– Как не помнить. Ты-то как запомнила, ведь девчонкой была?

– Выходит, смышленой девчонкой. Сами папины слова любили говаривать, да только не всегда порядочным людям. Макарий Осипович, с кем-нибудь говорили в Сатке о своем замысле?

– Ни с кем. Надобности у меня в этом и в будущем не будет. Необходимые товары буду закупать не здесь.

– Тоже интересно. Однако прошу меня великодушно простить. Пойду учить роль. Ставим любительский спектакль, «Бесприданницу» Островского. Вы не пробовали себя на сцене?

– Нет, в этом не грешен.

– Вот слышите, бабушка. Оказывается, Макарий Осипович не все умеет делать. Да и говорит об этом честно, хотя теперь принято обратное. Чуть не забыла. Как вы с квартирой устроились?

– Не успел еще. Ведь только этим утром в Сатке объявился.

– Тогда об этом Лука Никодимович позаботится.

– Решил пригласить составить мне компанию. У меня во флигеле две комнаты пустуют.

– Видите, как все хорошо складывается. Извините, я ушла.

После ухода молодой хозяйки за столом наступило молчание, и нарушила его Олимпиада Модестовна.

– Ты, Лука, не шибко сбивай Софьюшку с пути истины всякими машинами. Она молода. Падка на всякие новшества. Столица-то ее подпортила эдакими мозговыми кручениями. Обзаводитесь машинами, а людей от работы отучаете. Лодырей плодите, а потом удивляетесь, что они всякие фантазии разводят супротив тех, кто им жить дает и от голодухи спасает. Машины пользы не принесут на промыслах, а у людей рабочую сноровку на золото отымут. На золоте главное старательская сноровка в руках, а с ней никакая машина не сможет сравняться. Машинами люди вовсе себе башки задурили. Слыхал, поди, что на заводе нашем мастеровые недовольны какими-то станками, управителем укупленными…

Приведя Бородкина после обеда в свой флигель, Пестов предложил ему выбрать комнату для жилья, но внезапным вопросом заставил гостя похолодеть:

– Сколько лет в партии, Макарий? Чего уставился на меня, да еще с испугом в глазах? Я сам в партии с восемьсот девяносто шестого. Неужли Кесиния тебе об этом не сказала?

– Ничего.

– Молодец женщина. Крепка на язык. Одного я с тобой поля ягодка, потому так и ратовал за тебя перед молодой хозяйкой. Так все же, с какого года, спрашиваю?

– С девятисотого.

– Друг про дружку по-краткому узнали. Но работать придется с сугубой осторожностью. На промыслах есть хорошие товарищи, но у молодой хозяйки водятся завистники, да кое-кого уже успела своими повадками обозлить. Ко всему присмотришься, многое сам поймешь, не поймешь – меня спросишь, потому я здесь старожил. Главное, осторожность в общении с людьми. Время столыпинское. И всякой нечисти, купленной полицией, хоть отбавляй…

4

Сегодня Бородкин спать лег раньше обычного, но вновь уже четвертую ночь с ним происходило одно и то же. Заснув, он вскоре просыпался от тревожного сновидения и, лежа, невольно начинал вслушиваться в тишину флигеля, в котором с такой торжественностью разносился бой стенных часов из опочивальни Луки Пестова.

Бессонница для Бородкина не незнакома. Еще с ребячьих лет она навещала его, как только он оказывался в новом, необжитом месте.

Бородкин чиркнул спичкой и зажег свечу, стоящую на стуле возле кровати. Глазок огонька на свече, разгоревшись, перестал подпрыгивать и горел ярко. По стенам зашевелились тени.

Из сада донесся