Александр Мартынов - В заповедной глуши

— Проснулся. А ты чего? — Витька не отозвался, и по этому молчанию Валька понял: — Ты что, про Алину думаешь, что ли? — ответом снова было молчание, окончательно укрепившее Вальку в его подозрении: — Влюбился? — коротко спросил он. — Совсем?

Витька вообще умер. Потом с его кровати раздалось:

— Я… А-га…

— Я тебе ничем помочь не могу, — серьёзно ответил Валька и повернулся на бок. Витька лежал на спине, опустив одну руку на пол. — У меня не было девчонки. Постоянной не было. Так… Я даже не знаю, как это — когда любишь. В смысле — девчонку.

— Ужасно, — отозвался Витька. — Всё горит, в башке концерт и спать невозможно. Она такая… Валь, она такая… она такая… такая… — Витька засмеялся в полутьме. — Я просто не знаю, почему она… Ну, за что мне она.

«Не знаешь?» — хотел спросить Валька. Но снова промолчал.

— Ну и люби, — немного грубовато сказал он. Потому что вдруг позавидовал Витьке. — Кто мешает? У тебя что, не было их, что ли?

Сказал — как будто сам же в дерьмо вляпался. Но Витька не обиделся. Он вздохнул:

— Да в том-то и дело, что были… Егор тогда шутил, что я никогда… а я ведь первый раз был… когда мне ещё только двенадцать…Она раза в три старше была…Только Валь. Разве это одно и то же?

— Прости, — прошептал Валька, чувствуя, как горит лицо. Но Витька и этого не заметил. Он продолжал:

— В том-то и всё дело, понимаешь? Если бы это просто трахаться, я бы так не…

Валька перевернулся на живот и с заминкой спросил:

— Ви-ить… Ты извини, я не в тему… А вот это. С женщинами… Это как?

— Да вообще-то приятно… — Витька усмехнулся, перекатил голову туда-сюда по подушке. — Просто приятно. Очень. Да ты сам потом поймёшь, чего рассказывать-то, всё равно не рассказать…Но трахаться и вот так — это разные вещи. Я рядом с ней вздохнуть лишний раз боюсь, ты понимаешь? Не знаю, куда руки-ноги девать, как дурак, честное слово! Сам на себя не похож… Но я знаю точно: когда я с ней — как будто не было ничего страшного и мерзкого в моей жизни. Понимаешь, Валь, я как будто совсем новый. Без капельки грязи.

— А она? — спросил Валька, приподнимаясь на локтях. — Она что?

— У девчонок разве поймёшь? — философски ответил Витька. — Не гонит… Вот, послушай, я про неё стихи сочинил… — и начал читать, не дожидаясь ответа Вальки. Впрочем, тот меньше всего был против… —

Ты как будто пришла из прошлого,По моей прошагала судьбе…Всё, что было там, в прошлом, хорошего,Словно в капле воды — в тебе.

Пламя галстуков ало-кровавое,Непреклонная смелость слов,Жизнь по чести и смерть со славоюПод свинцовым взглядом стволов.

Партизаны. Стройки. Рабочие.И уменье стоять на своём.Споры, истины полуночныеИ стихи под летним дождём.

Удивляться умение светлое,Безоглядная вера в друзей.Дело — важное и заметное —На земле счастливой своей…

…Я совсем не такой, прости меня.Не похож на героя поэм.И глаза мои — серо-зимние —Жизнь видали другую совсем.

Не мальчишеский груз на плечах ношуИ не знаю, чем пахнут цветы…Об одном я только тебя прошу:

Научи меня верить, как ты! — Витька отчётливо передохнул и спросил: — Ну как?

— Она правда такая? — помолчав, вопросом ответил Валька.

— То-то и оно… — вздохнул Витька, сел и провёл ладонями по лицу, как правоверный мусульманин, проснувшийся к молитве. — Ладно… Я пойду погуляю. Может, успокоюсь.

— Погоди, — Валька тоже сел. — Я в одном старом журнале читал… Повесть такая была я даже названия не помню. Так вот там пионерский лагерь. И один мальчишка там отдыхал и влюбился в девчонку. Долго думал, что ей подарить — у неё как раз во время смены был день рождения. И никак не мог придумать. А потом по всему лагерю стали пропадать зеркала. Оказалось, он их крал, чтобы выложить на стене напротив окна девчоночьего корпуса поздравление с днём рождения. Так, чтобы солнце на них попало как раз во время подъёма утром. Раз — и надпись во всю стену горит…

Витька слушал внимательно. Потом спросил:

— Его посадили?

— Почему? — искренне изумился Валька. Витька тоже удивился:

— Ну, за столько краж.

— А… — с такой точки зрения Валька проблему не рассматривал. — Н…нет. Никто не узнал, кроме нескольких человек. А они ему даже помогли…

— А у него получилось? — снова спросил Витька. Валька покачал головой:

— Там не сказано… Просто так всё обрывается.

— Наверное, получилось. Раз он не побоялся так… — заключил Витька.

— Ладно, — Валька вздохнул. — Пошли вместе погуляем, я что-то тоже спать не хочу. Или…ты хочешь побыть один?

— Да нет, пошли, — согласился Витька.

Мальчишки вышли на крыльцо. Луна светила вовсю, дул тёплый ветерок, перешёптывались деревья. От этого шёпота становилось жутковато, и ребята нерешительно остановились на нижней ступеньке. Через двор неслышной деловитой тенью проскользнул Белок, зеленью блеснули его глаза — жутковатое очарование пропало.

Витька и Валька неспешно прошли к калитке. Росы на траве ещё не было, она казалась шелковистым тёплым ковром. Витька спросил, кладя руку на верхнюю перекладину:

— Как думаешь, днём он правду говорил?

— Наверное, да, — кивнул Валька. Витька повёл плечом, убил на руке комара:

— Но ведь так не бывает…

— Эх, Виктор, — вздохнул Валька, — откуда мы знаем, что бывает, что не бывает… Qui vivra verra…[30] Rien a faire[31], опыт приходит со временем.

— Слушай, — понизил голос Витька, — а давай попробуем взять этот талисман.

— Взять?! — Валька нахмурился. Витька ткнул его в плечо:

— Да на время, не навсегда же. Посмотрим, как он действует. Если действует.

— В смысле — без разрешения?! — Валька замотал головой. — Да ни за что. И не уговаривай.

— Здрыснул? — ехидно поинтересовался Витька.

— Я на слабо ещё в первом классе перестал покупаться. Сам не возьму и тебе не дам.

— А если я один возьму? Потом, тайком… Вдруг со мной что случится, и ты виноват будешь…

— З-з-з-з-зараза… — беспомощно выругался Валька…

…Тяжело дыша, мальчишки сдвинули головы над вещицей, которую держал в руке Витька. Валька не миг показалось, что многолучевые колёса вращаются в разные стороны… но это был лишь обман зрения.

— Ну и что? — разочарованно спросил Витька. — Я так и не понял, о чём ты думаешь, например. И вообще…