Огонь памяти - Родион Александрович Вишняков

и такие, кто осуждал его поступок. К последним, перекрывая общий шум, присоединился зычный окрик хозяина:

– А ну, выметайтесь-ка оба отсюда!

Руд бросил торопливый взгляд за спину: на месте ли девчонка? Не подкрадывается ли с тыла кто-нибудь из дружков этого выпивохи?

– Идем, – он кивнул Эрмитте на дверь. Та развернулась и направилась к выходу. Руд последовал за ней.

– Стой, сволочь!

Униженный его выходкой пьяный наконец-то поднялся на ноги. Грузно оперся рукой о край стола. Наклонился всем телом вперед и, глядя исподлобья на своего обидчика, сорвался с места.

Раздалось несколько предостерегающих и советующих уняться окриков, но слушать их рыжеволосый не стал. Перед глазами, затуманенными выпивкой, стоял всего один силуэт: врага, которого требуется прибить, если не до смерти, то, как минимум, чтобы не смог встать. За позор и зубоскальство.

Крепкий кулак со стесанными костяшками пошел наотмашь, целя в грудь парня, которого впереди уже не было.

Руд отставил ногу назад, сместился скользящим шагом в сторону, двумя руками захватил запястье и с силой согнул кисть в сторону предплечья. Лицо нападавшего, будучи и так красным от выпитого, приобрело багровый окрас. Он даже не закричал, а, сжав зубы, завыл от невыносимой боли. Вытянулся вверх, поднялся на цыпочки, инстинктивно стараясь освободиться от захвата. И в этот момент Руд дернул здоровяка вниз. Тот грохнулся о доски пола.

– Идем, – Руд быстро повернулся к стоящей у выхода девушке.

Улица встретила глубоким вечером. Хлопнула дверь. Отрезала от огня и тепла шумного места. Оставила наедине с разлившейся под звездным небом прохладой. Если здесь и были свободные места на втором этаже, то ночевка в кроватях на условно чистых простынях вновь откладывается. Не сегодня. Но, возможно, в следующий раз.

Руд взял Эрмитту за руку, торопливо увел за угол постройки, в глухую тень, отбрасываемую боковой стороной соседнего дома:

– Ни звука.

Громкий треск ударившейся о стену двери нарушил вечернее спокойствие. Выдавил наружу короткую вспышку гомона таверны и яростный рык взбешенного выпивохи.

Руд осторожно выглянул из-за угла. Влитое в себя напрочь отключило все здравомыслие внутри крепкой головы мужика. Иначе у того хватило бы ума понять, что к чему. Здесь же, кроме надуманной смертельной обиды и желания жестоко отомстить, более нет ничего. Он так и будет кидаться на него, Руда, пока все не закончится. А в подобном случае остается лишь два варианта: либо сам задира будет искалечен так, что уже не сможет ходить, либо он в конце концов добьется своего, проломив обидчику череп. Первый вариант чрезвычайно не нравился Руду. Это тебе не с тем уродом драться. Тогда на чаше весов лежал совсем иной товар для обмена.

Второй вариант нравился еще меньше.

Мелькнула в полоске света рыжая голова. Здоровяк, издав громкий вопль, сорвался в темноту. Где-то дальше по улице раздались испуганные крики.

Увидел кого-то и решил погнаться. Вот дурак! Как бы с пьяной головы совсем лютой беды не удумал. Пропадет почем зря.

Руд вздохнул, повернулся к Эрмитте:

– Идем на окраину. Тебя надо покормить.

– Так что ты хотела сделать? – он смотрит на молчащую Ликси. Они сидят рядом на низком крыльце дома. Клонящееся к закату солнце греет им спины, бросая на дорожку и подстриженную траву двора две такие разные тени. – Что за сюрприз ты готовила?

– А ты не будешь лугаться?

– Ругаться? На тебя? С чего бы это?

– Не знаю, – девчушка, не поднимая головы, шмыгает носом и продолжает тереть мокрые от слез глаза. – Мне кажется, ты будешь сильно лугаться.

– Нет. Не буду.

– Плавда?

– Правда. Рассказывай.

Ликси подсаживается ближе, обнимает Дорха, утыкается головой ему в бок:

– Я хотела сделать клылья. Чтобы летать, как настоящий длакон.

– Ого! Такого я точно не ожидал. Ты собиралась летать?

– Да, – Ликси судорожно вздыхает. Затем поднимает вновь наполняющиеся слезами глаза: – Я хотела тебя удивить.

«Ну, это тебе как раз удалось, – он ощущает, как быстро бьётся маленькое сердце. – Боится ли она? Нет. Боится разочаровать – вот это вернее».

– Знаешь, в чем твоя главная ошибка?

– Нет.

– В том, что ты уже слишком большая. Сейчас объясню. Драконы летают не только при помощи крыльев, им еще помогает ветер. А для него ты тяжеловата. Ты же растёшь. С того дня, как мы стали друзьями, ты подросла на целую голову. Когда бы ты сделала крылья, этот ветер тебя бы просто не смог удержать.

– Плавда?

– Правда. И ты бы здорово ушиблась. А я этого не хочу.

Ликси обнимает его чуть сильнее:

– Я тебя люблю.

– И я тебя люблю.

В вечернем воздухе повисает пауза.

– Жаль, что я не смогу летать.

– Почему это не сможешь?

– Ты же сказал, что ветел не сможет меня поднять.

– Не сможет. Но я знаю такой ветер, которому это под силу.

Труд на поле окончен.

Старый Периндок устало бредет по направлению к дому. Неожиданно дорожку пересекает человек по имени Дорх. На его плечах сидит весело смеющаяся Ликси.

И, прежде чем пара скрывается из вида, до слуха Периндока доносится:

– Ветел! Ветел! Летим туда!

– Слушаюсь, госпожа Дракон!

Глава четырнадцатая

Несколько дней спустя

Новые, похоже, недавно поставленные городские ворота были открыты. Идущий рядом с Эрмиттой Руд отметил и новенькую форму, и слишком молодой вид четырех стражников, вцепившихся в него подозрительными взглядами.

Первые признаки возрождающегося после войны города. Дальше, значит, будут еще.

Вошли под недавно отстроенную арку ворот. До слуха донеслись звуки работы, и Руд поднял голову: в оставленный строителями широкий проем злые и грязные мастеровые, поминая Божью бороду и Бездну, устанавливали железную решетку. Это было что-то новое и непонятное. Еще большее удивление вызвали расположенные по другую сторону арки вторые ворота, более тяжелые, даже на вид. Одна из створок сейчас была закрыта. Пришлось немного задержаться, ожидая своей очереди в толпе идущих в город людей, лавирующих между теми, кто этот самый город покидал.

– Было бы неплохо открыть вторые ворота, а не держать честный люд в этой клетке, как домашний скот.

– Никак не могу взять в толк, чем они все там заняты?

– А я соглашусь: почему вторые ворота нельзя открыть? Ладно мы, а представь тех, кто идет сюда с севера? Им всю городскую стену обходить приходится.

– Да не сделаны они еще! Каменщики вон трудятся, выправляют арку.

– Все давно сделано. Просто глава города таким образом хочет контролировать всех, кто входит в город. Ищут разбойный отряд Довгата Рыжего.

– А ты шутник, как я погляжу. Стража что, всех идущих в лицо знает? Скажи вот, если меня