Поляк с поплавками - Анджей Загребельный

Парень Саня услышал и малёхо застеснялся, но при этом гордо окинул пляж взглядом.

— Ну шо? — спросил я пацана.

— А какое вино брать?

— Бери у тётки, что возле карусели в киоске с красной крышей, розовое, и попроси, чтобы из холодильника, — посоветовала Олеся.

Парень махнул рукой и убежал в указанном направлении.

Я спросил Олеську, чего она затеяла? Девчонка пожала плечами:

— Ну игра такая есть на дискотеках и школьных вечерах — «Почтальон». Все пишут записочки и отдают ведущему, а он потом их зачитывает.Типа: Юля, ты самая красивая, буду ждать у арки после дискача. Или: Ваня, ты урод, я видела — ты сосался с Галей.

— Аааа, — дошло до меня, — что-то было такое в интернате.

Пока мы наблюдали за морем, в котором Электроники таскали на шкерте за катером матрас с хохочушими девчатами и слушали возмущающегося в микрофон радиостанции Карпыча, пришёл пацан с пакетом.

— Залазь, — скомандовал я ему. Принёс всё указанное и даже красивую белую розу. Мороженое было вкусное, «пепси» — холодное.

— Иди и слушай, — скомандовала Олеська.

Парень покрутился у нас на балкончике, но его шуганул Карпыч, и несчастный влюблённый ломанулся вниз к своему лежаку.

— Как в микрофон скажу, врубишь на громкой связи что-нибудь романтичное, — поставила задачу девчонка.

— А чего?

— Да похер, но главное, чтобы про ночь, звёзды и всё такое. Пиздуй музыку подбирай, не мешай готовиться к выступлению, — отбрила меня она.

Чего ей поставить? А пофиг поставлю «Форум» — «Белую ночь».

— Девушка на сто девятом лежаке, вас на центральной вышке ожидает приятный сюрприз от тайного поклонника, — хорошо поставленным голосом пророкотала в мегафон Олеська.

Я, по её знаку, врубил магнитофон.

— В белую ночь сирени листву, — запричитал Салтыков.

— Не придёт, — сказал Карпыч, — под эту песню с пирса с камнем на шее нырять хорошо, гони конфету!

Пришлось Карпыча снова угощать конфетой на палочке.

Вышел на балкончик, а Олеська уже внизу на лестнице сидит и с девчонкой в панаме болтает:

— Хорошее винишко, холодненькое, он и сам такой ничего, — рассказывала она девчонке, которая видно так сильно нагрелась на солнышке, что прикладывала бутылку к щеке и тихо млела. Девчонка в панаме подняла голову на меня:

— О, этот! Привееет!

— Нет, за этим в очередь встань, — хохотнула подружка, — но тот прикольный такой.

Олеська оглянулась на меня и рыкнула:

— Андж, вали наверх! Не мешай.

Я, от греха подальше, прыжками ускакал на балкончик.

Олеська поднялась, победно взглянула на меня и схватила мегафон.

— Таинственного незнакомца сегодня будут ждать в девять вечера возле памятника Архипу Осипову, спасибо за подарок!

Я по наитию врубил того же Салтыкова «отпустите мамы девочек на улицу».

Карпыч довольно заржал и передал Шишечке, что ему пора в море и хватить жрать на пирсе.

Олеськи на балкончике не оказалось. Она опять сидела внизу и с кем-то беседовала.

Пацаны какие-то. Спуститься? Олеська обернулась и махнула мне рукой. Не мешай! Через пару минут снова оказалась у мегафона.

— Парни под зелёным зонтиком у входа приглашают покататься на матрасах девушек в красном и синем купальниках, которые сидят у якоря на желтом полотенце и скучают!

— Олесь, ну его нафиг. Сейчас задолбают, — испугался я.

— Ну и пусть, — хохотнула Олеська и протянула мне мятую купюру, — сами дали, прикинь!

Одиннадцатая серия «Почта-пляж»

Хотелось просто ругаться матом и, причём, через мегафон. Олеся, манда! Что она сотворила? Свалила к себе в санаторий, а теперь должен расхлебывать я?

Каждые пять минут теперь подгребали страждущие пообщаться. Но очкующие подойти и заговорить, в частности. Я передавал приветы доблестным оленеводам Ханты-Мансийска, убеждал девочек в чёрных купальниках подойти к лежакам с парнями в клёвых семейниках и не стрематься. Капец просто. Одно радовало, меньше трёшки никто не давал, проскакивали и пятерки, в основном, от оленеводов и шахтёров из Норильска. За час я, голося в микрофон, заработал больше сотки.

Карпычу я абсолютно не мешал, он читал газеты и лениво бубнил в микрофон радиостанции. А мне пришлось постоянно отрываться от наблюдения за морем и бегать вниз. Если бы Олеська не ушла, было бы проще — принимала бы заявки да трындела в матюгальник.

Всё из-за неё, курвы! Хотя денежка капает. Так, а что, если сказать, чтобы писали записочки с текстом? Типа напишет, денежку в записку положит, а я зачитаю или музыку поставлю. Надо заметить, что подходили не только пацаны с девчатами, но были отдыхающие и постарше с заказами: «мужчины на пятидесятых лежаках с удовольствием пообщаются с женщинами из под навеса, лежаки возле питьевого фонтана».

Были просьбы поставить какую-нибудь определенную песню. Но тут я заломил пятёрку и не меньше. Мне эту песню на кассетах ещё искать надо, а вдруг не будет? Если с «Модерн Токингом» понятно, а вдруг «Не могу и не хочу» Пугачевой попросят?

Я-то не хочу, но вроде могу. А где кассету брать. У Карпыча?

Кого-то приходилось поздравлять с днём рождения, и я чувствовал себя Юрием Николаевым из «Утренней Почты». Будь проклята ты, Инжима Бекбулатовна из Кустаная, заказавшая песню Михаила Боярского про «Медведицу». И какого хрена эта песня была у меня на кассетах?

На двухстах рублях я решил остановиться. Всё, голова гудит, ноги дёргаются, и я пою ебанутейшую песню Леонтьева «Вераокка». Это вообще про что?

А Миша заснул, радиостанция орёт.

— Уважаемые отдыхающие, программа «Пляжная почта» закончила свою работу, ждём ваших заявок и сообщений завтра в это же время, — стараясь не сорваться на мат проголосил я в мегафон и отключился.

Зашёл в рубку, дал добро Шишке на выход в акваторию, допил уже согревшийся «Пепси». Ну реально устал. Глаза болят от солнечных бликов. И кушать захотелось сильно. А Карпыч, воспользовавшись моей отвлеченностью на баловство с матюгальником, сожрал все вкусные молдаванские пирожочки из кулька и добросовестно посапывал, прикрыв лицо «Советским Спортом».

— Миша, обед уже, — оповестил я начальника.

— Так иди, я же тебе талоны дал, я попозже буду. Разрешаю быть первым в конкурсе на самый херовый обед версии «блевантин», — отбрехался шеф.

Ну, естественно, не хочет, он пятнадцать пирожков сожрал. Я-то надеялся, хоть парочку оставит. На