Дочь Двух Матерей - Anita Oni

те немногие секунды, что она провела внутри, Паландора цепким взором успела осмотреть его убранство: лакированный паркетный пол в крупную клетку, высокие узкие окна и ряд манекенов — доспешных и тренировочных. А также Рэдмунда в длинной тунике, упражняющегося в искусстве владения мечом перед одним из них. Он сузил глаза и раздул ноздри, как бык, а лоб его был покрыт бисерными каплями пота, которые он небрежно смахнул, но, по сути, размазал по русым волосам, собранным в хвост. Он усмехнулся в ответ на реплику кианы, и в тот же момент деревянный манекен пошатнулся на своей подставке и пребольно ударил его в плечо, что вызвало у Рэдмунда новый приступ смеха. Он мог только порадоваться, что девчонка уже скрылась за дверью и лишила себя возможности видеть, насколько пророческими оказались её слова.

А Паландора и Рэй тем временем вошли в умиротворяюще отделанную каштанолистным дубом библиотеку и на миг потерялись среди высоких стеллажей, несмотря на то, что их было всего три на целое помещение. Паландора сравнила убранство библиотеки с увиденным ею вчера и убедилась, что интерьер совпадает. Рэй подошёл к самому дальнему стеллажу и голосом конферансье провозгласил:

— Виктонская поэзия.

— Декламировать будете? — спросила Паландора, заинтригованная его тоном.

— Не рискну. Я не очень хорошо умею писать стихи, а читаю и того хуже. Для этого нужен особый талант.

Паландора расхохоталась.

— Ну что вы, в самом деле! Какой здесь может быть талант? Достаточно напустить на себя умный вид, сделать большие кроткие глаза и, стараясь не рассмеяться, проникновенным голосом читать вслух. Послушайте сами.

Она взяла с полки первую попавшуюся книгу, открыла и неловко замялась. Паландора как-то сразу не сообразила, что книга будет на иностранном языке.

— Я… знаю́? — произнесла она с немым вопросом в глазах.

— Зна́ю, — поправил её Рэй и спросил, владеет ли она виктонским.

— Немного. С чтением, во всяком случае, справлюсь, если не напутаю ударения. Да, вы правы, по ритму здесь подходит «зна́ю». Буду на него ориентироваться.

И, набрав в грудь воздуха и очаровательно улыбнувшись, она принялась декламировать с придыханием:

Я знаю эту жизнь,

Как знает счёт торгаш,

Как знает мёд пчела,

Как знает лёд потомок югге.

* * *

Я знаю первый вздох,

Как он с последним схож,

Как шелест листьев рощ

Под белой негой солнца юга.

* * *

Я знаю облака…

— И что-то там ещё… — продолжила она, не сбиваясь с ритма и пояснила:

— Я слов таких не знаю просто. В общем, так далее и тому подобное. И завершающие строки:

Ты зря, мой друг, решил,

Что вовсе не хорош:

Поверь, мне, это ложь,

Которая так угнетает.

* * *

Тебя я знаю так,

Как знаю я себя,

Вот только я себя

Увы, совсем почти не знаю.

Она не вполне понимала, что именно читает, но старалась и хлопала ресницами, опуская их на выразительные ясные глаза, в такт каждой строчке. А в конце открыто рассмеялась и одним махом стряхнула с себя маску показного наваждения. Рэй глядел на неё, приоткрыв рот, и не спешил разделить с ней этот смех.

— Киана, вы потрясающе читаете стихи! — заметил он в восхищении.

— Ах, значит, вам понравилось? Тогда расскажите мне, о чём этот стих, а то я не всё поняла.

Рэй перевёл ей неизвестные слова и пояснил, что это — образец поэзии начала седьмого века, когда в виктонской культуре зародился интерес к самопознанию.

— Отлично, — подытожила она, — время, когда человек изучил окружающую природу, и даже облака, но тут внезапно обратил внимание на то, что собственный внутренний мир, а также мир окружающих его людей, остаётся для него загадкой.

— Именно так, — подтвердил Рэй.

— Похвально. Теперь перейдём от стихов к прозе, — предложила Паландора и раскрыла следующую книгу, пестрящую выгравированными на переплёте из сакшо розами с золотым тиснением, — «Лето тысячи роз». Какая прелесть! Бьюсь об заклад, что это — любовный роман.

— А кто автор? — поинтересовался Рэй. Паландора взглянула на титульный лист.

— Какая-то Груэлла Лилиа…

— Тогда однозначно любовный. Это знаменитая писательница с севера Вик-Тони. Минувшей весной она приезжала в столицу и заодно посетила светский салон моей матери, кианы Фэй Рэдкл. Она подарила ей на память несколько экземпляров своих книг, и каждый из них подписала.

Паландора пролистнула пару страниц и вскоре обнаружила автограф. Замялась, но прочитала вслух:

Дорогой Фэй,

что цветёт на центральных улицах Города Лилий — от Лилиа.

Пускай и Вас жизнь осыпает тысячами роз!

И дарит нежные улыбки.

Груэлла.

— Вы очень скучаете по маме? — спросила она, закрыв книгу.

— Ещё бы! — воскликнул Рэй. — Мы состоим в регулярной переписке, но этого, как вы понимаете, недостаточно. С ней я всегда мог свободно говорить о своих увлечениях — и она их разделяла. У отца на это просто нет времени, а у брата с сестрой совершенно другие интересы. Без неё я, можно сказать, остался совсем один.

— Теперь вы не одиноки, киан Рэй, — заверила его Паландора. — Надо признать, меня и саму ваши увлечения не оставляют равнодушной. А, значит, нам всегда будет, о чём говорить. А это что такое? — спросила она и сняла с полки большую деревянную шкатулку.

— Набор для игры в монаварту.

— Так вот он какой! Я слышала об этой игре и в общих чертах знаю правила, но никогда раньше не играла. Попробуем?

Глава 14

Паландора отнесла шкатулку к столу у высокого окна, прикрытого изумрудными шторами. Открыла её и извлекла на свет деревянные фигурки, вырезанные просто, без изысков, но очень искусно, и покрытые лаком.

— Отец сам изготовил их в молодости, — сказал Рэй, — тогда у него было куда больше свободного времени, и он увлекался резьбой по дереву. «Монаварту» переводится с исхшама как «искусство войны». Прототипы этой игры появились в империи Асшамар задолго до открытия незримой стены, но в Алазаре сравнительно недавно приобрёл популярность современный вариант, возникший в преддверии первых восточных кампаний, когда обе империи ещё надеялись разрешить земельный вопрос путём мирных переговоров. Игра базируется на метафорическом противостоянии двух армий: западной и восточной. Или Алазара и Асшамара, поскольку игра была разработана их совместными усилиями. Таким образом, белые фигуры составляют эскатонское войско, а чёрные — асшамарское. Чёрные и белые фигуры равнозначны, но между ними существуют определённые различия. У каждого войска свои привилегии и слабые стороны.

— Я вижу, вы планируете подробно рассказать мне правила с самого начала, — заметила Паландора, устроившись на стуле и взяв в руки белую фигуру, изображающую короля