Александра Маринина - Искатель. 1998. Выпуск №8

— Значит, вы утверждаете, что отношения у отца и сына Немчиновых были хорошие, — полувопросительно сказала Настя.

— Хорошие, — подтвердил Вячеслав Олегович.

— А близкие?

— Что — близкие? — не понял он. — Вы имеете в виду других родственников?

— Нет, я имею в виду отношения. Отношения ведь бывают хорошими, но не близкими, как, например, с приятелями, с которыми вы видитесь редко, но к которым по-доброму расположены. А бывают отношения близкие, но крайне плохие, как у ненавидящих друг друга супругов. У отца и сына Немчиновых были близкие отношения?

— Ну… — Зотов задумался. — Я думаю, да. Всё-таки отец и сын, не чужие ведь.

— А у вас с Геннадием?

— Мы были очень дружны, — просто ответил он.

— И часто виделись?

— Часто. Каждую неделю, иногда по два-три раза.

— Геннадий разговаривал с вами о своём отце? Зотов снова задумался, потом слегка усмехнулся.

— Да, пожалуй, вы правы. Гена почти не говорил о нём, и от этого у меня сложилось впечатление, что у них всё в порядке. Знаете, как это бывает: когда люди часто конфликтуют, то постоянно рассказывают об этом своим друзьям, а если не рассказывают, тогда создаётся впечатление, что и конфликтов нет.

— А самого Василия Петровича вы знали?

— Шапочно. Несколько раз встречались, но мельком. Поверьте мне, это всегда происходило в присутствии Гены или его жены, И ни разу я не заметил ни тени недовольства или какого-то напряжения. Обычные отношения.

Настя помолчала немного, обдумывая услышанное. Похоже, зря она надеялась на этого Зотова, он тоже совсем не знал Немчинова-старшего и, кажется, не в курсе сути конфликта. А конфликт был, это же очевидно. Не может такого быть, чтобы первая внезапная ссора на фоне в общем-то хороших отношений привела к стрельбе. Напряжение должно было накапливаться в течение долгого времени. Но из-за чего оно возникло, напряжение это?

— Скажите, Вячеслав Олегович, где происходили ваши встречи с отцом Геннадия? В городской квартире или на даче?

— Как ни смешно, на улице. Мы выходим от Немчиновых, а Василий Петрович идёт домой, или наоборот.

— Вот даже как?

— Видите ли, я редко встречался с Геной у него дома. Он не особенно любил, когда к нему в городскую квартиру приходили гости. А вот дача — совсем другое дело, там я бывал часто, потому что Гена проводил там больше времени, чем в Москве. Творческая личность нуждалась в тишине, покое и природе.

«Ничего себе тишина и покой, — подумала Настя. — А сосед по даче Белкин утверждал, что у Немчиновых постоянно собирались гости и устраивались шумные пьянки. И, между прочим, как раз во время этих пьянок Белкин и видел там господина Зотова. Что ж, можно понять желание человека не омрачать память погибшего друга.»

— Правильно ли я поняла, что Геннадий Немчинов проводил на даче много времени, и ваши частые встречи с ним происходили как раз за городом?

— И да, и нет. Мы с Геной встречались и в Москве, я ведь работал в то время в управлении культуры и нам часто приходилось решать множество проблем, связанных с его творчеством. Не забывайте, какое время было. Цензура во всём, в том числе и в музыкальном творчестве. Чтобы певец мог публично исполнить новую песню, авторы этой песни должны были провести своё творение через комиссию, которая её либо одобрит и разрешит к исполнению, либо запретит как безнравственную и не соответствующую идеологии, либо выдаст целый список рекомендаций по переделке. В основном переделка относилась, конечно, к тексту, а не к музыке, но всё равно дело касалось обоих авторов.

— А кто был вторым автором? — поинтересовалась Настя. — Кто писал тексты к его песням?

— Разве вы не знаете? — удивился Зотов. — Тексты писала Света, его жена. Она была талантливым поэтом. У неё даже сборники стихов выходили.

— Я этого не знала. Но это к делу не относится. Скажите, пожалуйста, Василий Петрович часто приезжал на дачу?

Зотов задумался. Он стоял перед Настей, покачиваясь с пятки на носок и заложив большие пальцы рук за пояс джинсов. Он так и не сел обратно в кресло, и от этого Настя испытывала определённое неудобство, потому что ей приходилось смотреть на него снизу вверх. Можно было бы, конечно, тоже встать, но очень не хотелось. Слишком уж удобные были кресла в квартире у Вячеслава Олеговича.

— А вы знаете, вот вы сейчас спросили, и я вдруг понял, что Василий Петрович там, кажется, и не бывал. Во всяком случае, я его там ни разу не видел. Хотя он, наверное, приезжал в другое время. Просто мы с ним не сталкивались.

— Геннадий ничего вам по этому поводу не говорил? Не объяснял, почему отец не приезжает за город?

— Да нет… Мы ни разу это не обсуждали. А почему вы так упорно этим интересуетесь?

— Просто так. Хочу понять, почему человек не ездил на свою дачу годами, а потом вдруг приехал и убил сына и невестку. А вы сами разве не хотите это понять? Ведь Геннадий был вашим другом.

— Постойте, — Зотов предупреждающе поднял руку, — вы подтасовываете факты. Так не годится.

— А как годится? — спросила Настя.

Ей всё-таки удалось сделать над собой усилие и встать. Они были примерно одного роста, и теперь она могла смотреть прямо в глаза собеседнику. А глаза у Зотова были удивительные. Непростые глаза. В какой-то момент ей показалось, что в них таится бездна тоски и чего-то ещё недоброго, но уже в следующую секунду это ощущение пропало. Глаза как глаза, большие, красивые, тёмно-серые.

— То, что я не встречал отца Гены на даче, вовсе не означает, что он там совсем не бывал. Он мог приезжать когда угодно, просто его приезд ни разу не совпал с моим. Может такое быть?

— Может, — согласно кивнула Настя, — с точки зрения теории вероятности вполне может быть. И меня бы устроило это объяснение, если бы вы приезжали на дачу к другу один раз в два месяца и всего-то в течение года. Тогда я с вами согласилась бы. Но вы ездили туда на протяжении нескольких лет не реже раза в неделю, правильно? Очень уж затейливо должна повести себя вероятность, чтобы признать, что Василий Петрович на даче бывал, а вы ни разу его там не видели.

— Ну хорошо.

Настя видела, что Зотов начал раздражаться. Она сама виновата, по привычке ведёт разговор так, словно обвиняет его в чём-то и пытается уличить, поймать на лжи. Вот и с полковником Белкиным недавно произошло в точности то же самое, она вела себя так, будто заранее подозревала его в ложных показаниях. Немудрено, что Белкин сердился. И этот тоже сердится…

— Хорошо, вы меня убедили. Не стану упорствовать. Я готов признать, что отец Гены на дачу не приезжал. Не приезжал на протяжении нескольких лет! Вы понимаете, о чём это говорит?