Линкольн Чайлд - Меч карающий

– Помечено! – крикнула Бонтьер. – Готовлюсь установить заряды.

– Только посмотри, – выдохнув, заметил Рэнкин, переводя взгляд с изображения видеокамеры на сонар и обратно. – Лучистый разлом, правильный. Всё, что им оставалось – проделать туннель вдоль уже имевшихся трещин. Но всё равно, невероятная технология для семнадцатого столетия…

– Краска на пяти градусах, девяносто футов от берега, – донёсся очередной зов.

– Вы что, шутите? – спросил Найдельман, в его голосе недоверие смешалось с неуверенностью. – Ладно, у нас третий туннель. «Наяда», он ваш. Наблюдатели, ради всего святого, держите бинокли направленными на пятна, не то они исчезнут раньше, чем мы их найдём.

– Ещё краска! Триста сорок два градуса, семьдесят футов от берега.

И затем снова раздался голос первого наблюдателя:

– Пятно на восьмидесяти пяти градусах, повторяю, восемьдесят пять градусов, сорок футов от берега.

– Мы берём пятно на трёхстах сорока двух, – решил Найдельман, в его голос закралась незнакомая нотка. – Но, блин, сколько же туннелей возвёл этот треклятый архитектор? Стритер, для вас остаётся два. Пусть твои аквалангисты пошевеливаются. Просто отметьте места, взрывчатку установим потом. У нас пять минут, прежде чем краситель рассеется.

Через несколько секунд Бонтьер и Скопатти поднялись на поверхность и очутились на борту, Стритер без лишних слов повернул штурвал и с рёвом направил «Наяду» вперёд. Теперь Хатч увидел ещё одно жёлтое пятно, выбрасываемое на поверхность. Судно перешло на холостой ход, а Бонтьер и Скопатти прыгнули за борт. Вскоре на воде взметнулся ещё один буй; аквалангисты вернулись, и «Наяда» подошла к тому месту, где зафиксировали третье пятно. Бонтьер и Скопатти снова ушли под воду, и Хатч перенёс внимание на монитор.

Скопатти уплыл вперёд, его фигура виднелась в камере Бонтьер – призрачное существо среди всеохватывающих туч красителя. Они погрузились намного глубже, чем во время предыдущих нырков. Внезапно зазубренные края основания рифа стали видимыми, наряду с прямоугольным отверстием, намного крупнее предыдущих разломов. Из дыры исходили последние завитушки красителя.

– Что это? – услышал Хатч голос ошеломлённой Бонтьер. – Серджио, attends[21]!

Внезапно в рации с треском ожил голос Вопнера.

– Проблема, капитан.

– А именно? – ответил тот.

– Не знаю. Сообщения об ошибках, но система говорит, что работает нормально.

– Переключись на резервную систему.

– Я это и делаю, но… Погоди, на хаб пришло… О, дерьмо!

– Что? – резко спросил Найдельман.

Одновременно Хатч услышал, что звук насосов на острове сделался прерывистым.

– Системный сбой, – ответил Вопнер.

От Бонтьер донёсся внезапный резкий изкажённый шум. Хатч бросил взгляд на монитор и увидел, что тот отключился. Нет, – поправил он себя, – не отключился, просто чёрный. И затем по чёрному фону побежала рябь, и вскоре сигнал затерялся в белом шуме помех.

– Какого чёрта? – ругнулся Стритер, яростно нажимая на кнопку связи. – Бонтьер, ты меня слышишь? Мы потеряли твой сигнал. Бонтьер!

Скопатти вырвался на поверхность в десяти футах от судна и сорвал трубку со рта.

– Бонтьер втянуло в туннель! – выдохнул он.

– Что у вас там? – крикнул Найдельман по рации.

– Он говорит, Бонтьер засосало… – заговорил было Стритер.

– Проклятье, так живее за ней! – рявкнул Найдельман, его электронный голос раскатился над водой.

– Но это же верная смерть! – заорал Скопатти. – Там сильное течение, и…

– Стритер, дай ему трос! – приказал капитан. – И – Магнусен, обойди компьютерный контроль, запускайте насосы вручную. Наверное, течение возникло, когда они отказали.

– Да, сэр, – ответила Магнусен. – Команде понадобится залить их вручную. Мне нужно минимум пять минут.

– Шевелись, – сказал Найдельман твёрдым, но неожиданно спокойным голосом. – Три минуты.

– Да, сэр.

– И – Вопнер, запусти, наконец, систему!

– Капитан, – заговорил Керри. – Диагностика утверждает, что всё…

– Кончай болтать, – огрызнулся Найдельман. – Начинай исправлять.

Скопатти затянул трос вокруг талии и снова исчез за бортом.

– Мне нужно место, – сказал Хатч Стритеру и принялся расстилать полотенца на палубе, подготавливаясь к приёму потенциального пациента.

Моряк начал травить трос, Рэнкин пришёл ему на помощь. Трос рвануло, но затем натяжение стало ровным.

– Стритер? – спросил голос Найдельмана.

– Скопатти попал в поток, – ответил помощник. – Я чувствую его на тросе.

С жутким чувством дежа вю Хатч продолжал смотреть на экран, покрытый рябью помех. Словно она исчезла, пропала – так же внезапно, как…

Он глубоко вдохнул и отвернулся. Пока её не поднимут на поверхность, он ничего не может сделать. Ничего.

Неожиданно на острове раздался гул – к жизни вернулись насосы.

– Молодцы, – произнёс Найдельман по рации.

– Трос провис, – сообщил Стритер.

Наступило напряжённое молчание. Хатч увидел, как на поверхность всплыли последние остатки красителя – поток снова выходил из туннеля. И внезапно экран вновь стал чёрным, а по звуковому каналу послышались вдохи. Теперь изображение просветлело, и он с облегчением увидел на экране увеличивающийся в размерах зелёный квадрат света: выход из туннеля.

– Merde[22], – услышал он голос Бонтьер, когда она вылезла из проёма, и изображение снова закачалось.

Мгновения спустя вода забурлила, и на поверхности показались аквалангисты. Хатч и Рэнкин подбежали к борту и подняли Бонтьер на корабль. Скопатти выбрался следом и стянул с Изобель баллоны и маску, пока Хатч укладывал её на полотенца.

Раскрыв ей рот, Хатч проверил дыхательные пути: чисто. Расстегнул костюм на груди и приложил стетоскоп. Дыхание в норме, никаких признаков воды в лёгких, сердцебиение быстрое и сильное. Малин отметил надрез на животе, из-под края которого виднелись кожа и полоска крови.

– Incroyable[23], – закашлявшись, заявила Бонтьер и попыталась сесть, махнув рукой с зажатым серым обломком.

– Не шевелись, – строго сказал Хатч.

– Цемент! – воскликнула она, ещё крепче сжимая обломок. – Цемент, которому триста лет. В риф встроен ряд камней…

Хатч быстро проверил основание черепа в поисках свидетельств сотрясения или повреждения позвоночника. Никаких синяков, порезов, смещений.

– Ca suffit! – заявила она, повернув голову. – Вы что, phrenologiste[24]?