Связанный гнев - Павел Александрович Северный

у нас гостья? – спросил хозяин.

– Барин играл. Нельзя мешать. Потому мы молчал, – ответил Закир.

– Ступай! – Новосильцев улыбнулся и жестом пригласил гостью войти в открытую дверь. – Прошу!

Софья очутилась в синей гостиной. В ней раскрытый рояль. В камине бойкий огонь.

– Прошу извинить, что вам неожиданно пришлось столкнуться со странностями моего домашнего обихода. У Закира привычка не беспокоить меня, когда я играю. Садитесь. Если замерзли, то ближе к огню.

– Рада с вами познакомиться, Вадим Николаевич.

– Взаимно. Вы молодая наследница из Сатки. Рад видеть вас у себя. Давно приехали?

– Уже восьмой день в родных местах.

– И надолго?

– Навсегда.

– Как же Петербург?

– Что Петербург? Жила в нем, пока училась. Мое место здесь. Коренная уралка.

– Признаться, удивлен.

– Тоже удивилась, когда узнала от бабушки, что вы сменили столицу на нашу уральскую глушь.

– На сказочную глушь, Софья Тимофеевна. Как здравствует Олимпиада Модестовна? Меня всегда восхищает ее облик русской женщины. Таких теперь уже мало. Прошу ей кланяться. Позвольте узнать, чем обязан вашему визиту?

– Приехала к вам по важному делу.

– Вновь удивлен. Не успели обглядеться в родных местах и уже завели важные дела.

Софья встала на ноги и прошлась по комнате. Ее волнение не мог не заметить Новосильцев.

– Просто не знаю, как спросить вас.

– Спрашивайте, как ляжет на душу.

– Скажите, Вадим Николаевич, каковы ваши претензии к моим промыслам на Вороньей речке?

– Ваш вопрос не совсем понятен.

– Почему не позволяете моим старателям мыть на делянках золото?

– Кто вам сказал об этом?

– Бабушка.

– Она сказать вам этого не могла. Но если все же сказала, то меня перед ней оболгал известный мне мерзавец купеческого сословия.

– Дымкин?

– Вы его тоже успели узнать.

– Даже живя в Петербурге, о многом знала, что творилось на сучковских промыслах.

– Похвально. Готовились быть настоящей хозяйкой. Собирались наживать, а не разматывать отцовское наследство. Ну что ж, поведение Дымкина понятно. Прикрываясь моей спиной, обкрадывал Олимпиаду Модестовну. Он ваш арендатор промыслов на Волчьей речке. Вы знаете те места?

– Нет.

– Глухие места. Кстати, подходят вплотную к моим лесным угодьям. Мои люди не раз ловили молодчиков Дымкина за кражей леса. Раз даже сам застал его и отхлестал стеком. Черная лошадка этот Дымкин. Всегда поражался, как ваша бабушка, довольно деловая женщина, имела дела с явным негодяем. Он последнее время здесь наглеет. Имейте в виду, что при желании купчик может доставить неприятности.

– Вряд ли. Рада, что у вас нет ко мне никаких претензий.

– Кроме одной – чтобы выпили со мной чаю.

– Благодарю, но не могу.

– Торопитесь домой?

– Должна заехать в Златоусте к госпоже Вечерек.

– И Надежду Степановну знаете?

– Нет. В Петербурге меня просили навестить ее старые знакомые.

– Она прекрасный человек. Умница. Я бываю у них. Сейчас у нее живет младшая сестра – Ольга Койранская – талантливая художница. Люблю бывать в их доме. Все здравомыслящие Златоуста группируются около этой семьи. Сам Вечерек – очень колоритная фигура. Его внешность всегда заставляет меня вспоминать толстовского Пьера Безухова. Так, может, все ж согреемся чаем?

– В другой раз. Прошу вас к нам пожаловать.

– С удовольствием. Вы не обидитесь, если дам вам совет?

– Прошу.

– Совет чисто деловой. На ваших промыслах есть удивительный старичок – Лука Пестов.

– Моя детская любовь. Удивительные сказки знает. И все про старинных людей Урала.

– Так вот, Лука Пестов – мудрый знаток уральского золота. Советую вам отдать промыслы в его руки. Верьте мне, не только я, но даже Владимир Воронов не пренебрегает советами деда Луки.

– Лука будет моим главным доверенным.

– Да вы просто удивительная!

Софья заметила, что Новосильцев рассматривает ее.

– Что вам не нравится во мне?

– Наоборот, все нравится. Молодость, смелость, разумность. Увидев вас, окончательно готов поверить, что в Сатке живут только красавицы. Недаром Емельян Пугачев одну из них украл. Слышали такое предание?

– Конечно, слышала! Бабушка его очень хорошо рассказывает. Вот вы, Вадим Николаевич, совсем не таким оказались, каким вас описывали. Ехала к вам, а сама думала, как вы меня примете.

– Не сомневаюсь, какой вам портретец нарисовали. Обязательно говорили, что у меня не все дома. Но уверяю, рассудок у меня в порядке. Глаза, правда, нет. И хромаю… И еще злым бываю, когда приходится иметь дело с негодяями и дураками. Так что прошу жаловать, какой есть. К вам обязательно приеду. Потому иной раз бывает скучно. Спасаюсь от скуки роялем. У вас есть дома инструмент?

– Пианино.

– Играете?

– Чижика.

– Это тоже неплохо.

– Люблю петь.

– Это просто хорошо. Сам иногда пою под гитару. Пение под гитару – все, что сохранилось от пребывания в гвардии.

– Надеюсь, не будете строго осуждать за внезапное вторжение. Мне хотелось узнать правду.

– Похвальное желание. Всегда буду рад видеть вас по делам и без таковых. Я провожу вас.

Закир и горничная были удивлены особым вниманием барина к гостье. Он проводил ее даже на крыльцо. Вернувшись, сказал Закиру:

– Не ожидал от тебя, что такую девушку заставишь ожидать в нежилой зеркальной гостиной. Осрамил меня. Там даже мебель в чехлах.

– Кто такой барышня?

– Сучкова. Внучка Олимпиады Модестовны.

– Старуха знаю. Сатка живет. Сердитый старуха. Сучкова – богатый женщина. Барышня тоже богатый. Но все равно, когда играешь, никому мешать не позволяем. Любим музыка. Потому плачем за нее…

4

Надежду Степановну Вечерек, жену инженера Златоустовского горнозаводского округа, визит Софии Сучковой искренне обрадовал. Она засыпала гостью вопросами о новостях петербургской жизни. Софья охотно рассказывала обо всем, но из предосторожности обходила тему революционных событий.

Напоив гостью чаем, хозяйка пригласила ее пройти в свою личную гостиную.

– Надеюсь, простите меня, что с первого раза принимаю вас слишком по-домашнему. Зимой огромный дом теплом не балует. Зимами живем в этой более теплой половине. Древний дом целиком отапливать совершенно немыслимо. Топим только, когда званые гости. Здесь у меня тесно, но зато уютно. Больше всего люблю около себя уют. Жаль, что Кости нет дома. Говорю о муже. Уехал на несколько дней в Екатеринбург.

– Господин Новосильцев сказал, что у вас живет сестра.

– Живет, а что толку? Почти не вижу ее. Позавчера опять укатила на озеро Тургояк к Анне Петровне Кустовой. Знакомы с ней?

– Давно.

– Оригинальная женщина. Защитница женских судеб на золотых промыслах. Только у нее такое странное прозвище – Волчица. Хотя добрейшей души человек.

Хозяйка сидела на диване, откинувшись к его мягкой спинке, в полосе света лампы. Софья не спускала глаз с ее лица. Нервное, бледное лицо. Оно не настолько красиво, чтобы поражать, но в нем было нечто другое, что приковывало внимание. И, конечно, вся сила его обаяния была во взгляде добрых, но