Ольга Михайлова - Оборотни Митрофаньевского погоста (СИ)

   Он, наконец, подвёл разговор именно к тому тезису, по которому хотел услышать высказывания присутствующих, надеясь опознать чертовых упырей. Но тут их беседу неожиданно прервали.

   Раздались крики и женский визг. С Ниной Черевиной случился обморок.

   Корвин-Коссаковский кинулся к племяннице, ничего не понимая. До этого спириты сели вокруг круглого стола, начались вопросы, которым отвечали стуки, но Арсений Вениаминович, поглощенный необходимостью вычислить беса Клодия и беседой с Сабуровым, не обратил на них внимания.

   Ратиев пытался ему помочь. Он бормотал, что девушка - настоящий медиум, он сам видел, как внутренний огонь как будто излучается от неё сквозь смертельную бледность, покрывающую черты, глаза её широко раскрылись и сияли фосфорическим блеском...

   -Она походила на Пифию на треножнике...

   Корвин-Коссаковский отнюдь не был благодарен болтуну, который только мельтешил под ногами и мешал ему привести девушку в чувство. Помогла Лизавета Любомирская, быстро сбегавшая в свои комнаты и принесшая нюхательную соль, при этом Арсений Вениаминович в очередной раз за вечер поморщился от дурного впечатления. Лидия даже не приблизилась к сестре, но, воспользовавшись всеобщим замешательством, снова подошла к Сабурову и начала что-то страстно втолковывать ему, глядя на него, не отрываясь, взглядом почти одержимым. Тот слушал со скучающим видом, смотрел на девицу с тоской, и что-то время от времени отвечал, лениво и односложно.

   Грейг тоже изумил Корвин-Коссаковского: он не сел за стол спиритов, но предпочёл преферанс и, когда девица упала в обморок, даже не обернулся, увлечённый игрой. Даниил Энгельгардт, сидевший за столом спиритов возле князя Любомирского, испуганно смотрел на Нину, а Ратиев разглядывал обморочную в недоумении и испуге. Корвин-Коссаковский помог Нине одеться, позвал Лидию, собравшись отвести девушек домой. К его удивлению Лидия сказала, что приедет позже, с дочерью госпожи Мятлевой.

   Вокруг стояли гости, препираться со вздорной девчонкой Корвин-Коссаковский не мог. Он метнул на неё злой взгляд и осторожно повёл пошатывавшуюся Нину вниз по парадной лестнице.

   По ступеням девушка, опираясь на него бледной рукой, шла, закрыв глаза. Корвин-Коссаковский ни не минуту не заподозрил притворства: Нина была полупрозрачна, на её шее и груди выступили бисеринки пота. Он помог ей сесть в карету и велел ехать к Палецким. Сам сел напротив, боясь, что девушка соскользнёт с подушек на пол. Он видел, что Нине совсем дурно: глаза её то и дело закатывались, с лица то уходили все краски, то, напротив, на щеках проступал нездоровый багровый румянец. Ближе к дому она стала беспокойней, на несколько минут, казалось, пришла в себя, и тут совсем перепугала Корвин-Коссаковского. Лицо её одеревенело, глаза засветились странным, подлинно фосфоресцирующим в темноте кареты светом, она сделала попытку подняться, но снова откинулась на подушки и вдруг почти закричала:

   -Мертвые... Они мертвые!

   Корвин-Коссаковский сам помертвел от испуга: голос Нины был совсем не похож на ее голос, звучал утробно и глухо.

   -Этот скелет, они мертвые...- Она умолкла, потом голос ее зазвенел напряженно и отчаянно, - это мертвые!

   Арсений подумал было, что девица, больная сомнамбулизмом, о чём он доподлинно знал от сестры, увидела за столом вызываемых духов, но тут же и оцепенел. А не видела ли Нина призраков Митрофаньевского погоста? Не о них ли она говорит? Корвин-Коссаковский схватил племянницу за ледяные руки.

   -Кто? Кого ты видела, Нина?

   Девица, однако, казалось, просто не услышала его. Она продолжала тихо визжать, ещё больше пугая дядю.

   -Скелет он, просто скелет! Она его за человека считает - а он просто мертвый с того света! Мертвый, давно мертвый! Покойник! И мохнатые черно-серые с хвостами везде!

   Тут они въехали в парк дома князя Палецкого. Заслышав шум экипажа, навстречу им вышла княгиня и, завидев брата, осторожно выносящего Нину из экипажа, бросилась к ним.

   -Что случилось?

   -Пошли за врачом, Мария, беда тут...

   И Корвин-Коссаковский понёс девушку, всё ещё продолжавшую бормотать об умерших, наверх в её спальню. Мария тут же отправила кучера Корвин-Коссаковского за доктором Никитиным, сама же побежала впереди брата, распахивая перед ним двери. Опущенная на кровать, Нина ещё несколько минут что-то шептала, видимо, о сестре, повторяя "Она не знает, что он не человек, не принц, он мертвый... и он... он тоже...", потом неожиданно быстро погрузилась в сон.

   -А Лидия где?

   -У Любомирского осталась, чертовка, сказала, с Татьяной Мятлевой приедет. - Мятлевы жили рядом, через три дома от Палецких, но сестра неодобрительно покачала головой, - не мог я там с девчонкой препираться, - раздражённо пояснил, заметив её гримасу, Корвин-Коссаковский, - эта едва на ногах держалась...

   В ожидании врача он рассказал сестре о вечере в доме князя, о явной влюблённости Лидии в Сабурова и о его равнодушии, постарался объяснить, сколь неожиданным был для него обморок Нины, поведал и о том, как девица в карете вдруг заговорила о мертвецах.

   -Ты думаешь, она их углядела?

   -Почему нет? Ты же сама говоришь - лунатичка. Бог весть, что ей открылось. Могла и увидеть. Ратиев сказал, что она во время этого сеанса на Пифию походила. И не соврал, кстати. В карете у нее глаза тоже светились, как у зверя лесного, а лицо неподвижным стало, точно из фарфора. Напугала она меня, - прошептал он.

   -Напугала тем, что в Сабурове упыря разглядела?

   -Не знаю. Она, конечно, о сестре говорила, но в зале у Любомирских она на неё не смотрела, Лидия с Татьяной Мятлевой сидели у окна. Я видел и Нинку, и Лидию, они в трех саженях друг от друга были. Но лицо Нины было повернуто в центр залы, она у стола спиной к стене сидела, да, она видела меня и Сабурова...

   Тут, прервав их разговор, подоспел доктор.

   Глава 3. Катастрофа.

   Ибо дьявол, рыча как жестокий лев, с полчищами своими,

   с бесами лукавыми, окружает нас и осаждает постоянно,

   стремясь душу поглотить, словно птенца.

   "Цветник" Дорофея

   Доктор осмотрел больную, но снова ничего не нашёл. Пульс девицы теперь был ровным и спокойным, дыхание лёгким и глубоким. Ни жара, ни лихорадки. Он прописал ей какие-то успокоительные порошки и откланялся, получив свою мзду за визит.

   Арсений с сестрой тихо обсуждали происшествие, как вдруг на часах пробило полночь.

   Княгиня встревожилась.