Тео. Теодор. Мистер Нотт - Hashirama Senju

прозрачно читаемого, словно напечатанного в газете текста, пропало. Вместо того, чтобы читать предложенные бумаги, он задумался — ведь материалы газет набирались именно таким же шрифтом; так почему же его в который раз удивлял такой же стиль текста на обычной бумаге? Ужель ли это была сила привычки?

— Как вам название? — вывел его из размышлений голос Уингера. Теодор даже вздрогнул и сосредоточился на том, что видел своими глазами. Насквозь немагическая (вот! Вот, в чём дело! Ни следа магии!) бумага начиналась с больших букв.

«ТРИДЦАТЬ ЛЕТ ПРОТЕСТАМ ПРОТИВ ПРАВ СКВИБОВ: ЧЕГО ЛИШИЛСЯ КАПИТАЛ БРИТАНИИ. АНАЛИЗ ТЕОДОРА НОТТА, ЛОРДА ВЫСОКОГО ВИЗЕНГАМОТА».

— Мне кажется, это несколько чересчур, — осторожно заметил Нотт. — Да, я говорил о том, что сквибам нужна возможность интеграции в магический мир, нужно становиться широкими потребителями продукции нашего капитала, но в текущих реалиях…

— Мхм, — Уингер поджал губы. — Шеф сказал, что стоит сделать броский заголовок. Такой, чтобы у Дельфийского клуба был повод опереться на эти тезисы и бросить их в лицо противникам. Ведь фактура подобрана изящная! Не подкопаешься!

Теодора такая прямая лесть не смутила. Конечно, ему было приятно услышать похвальбу, но он отдавал себе полный отчёт — эта похвальба не стоила и единого Люмоса, ведь Кингсли и Муди были абсолютно правы. Карамеди использовал его как инструмент для своих интересов, пользуясь его несмышлённостью, но не в его позиции было отказываться от такого трамплина.

— Благодарю, Талботт, — сухо ответил он. — Мне тоже показалось, что двукратное падение числа посетителей магических состязаний за полвека — достаточно веский аргумент. Быть может, стоит и в заголовок вынести именно это?

По данным, проанализированным Теодором, выходило, что пик британского квиддича по числу матчей и зрителей приходился на конец тридцатых. Тогда в Британии магглы не были столь бесчисленны, а маги не пострадали от войн и беспорядков, от драконьей оспы и ухудшения воздуха, от бесчисленных строек и внутреннего раздора. Динамика была строго отрицательной — по «индексу квиддича» авторства Нотта выходило, что доход всей Лиги был половинным от того, что она же зарабатывала в тридцатых, с поправкой на постоянное удорожание большинства видов магического сырья. Мантикоры размножались раз в пять лет, а убивали их сильно чаще, покойный Магнус был тому свидетелем…

— И как бы это звучало? — фыркнул мужчина. — «Британские колдуны потеряли треть доходов за шестьдесят лет»? Бросьте. Это вызовет ажиотажные слухи, что Министерство отнимает доход у честных магов, и тогда-то нам с вами несдобровать. Тикнесс кто угодно, только не дурак, и ещё одну палочку у своей спины он терпеть не станет. Достаточно Ирландии.

— Все так часто о ней говорят, что не верится, что там что-то происходит, — хмыкнул Теодор.

— Вы зря смеётесь, мистер Нотт, — Уингер наклонился вперёд и опёрся руками об стол. — Шестеро из тех, с кем я учился и кого знаю по аврорату, погибли, а ещё трое ранены. С обеих сторон. Тот, кого нельзя называть, раздал палочки и дурман-траву этого негодяя Торна всем люмпенам Англии, чтобы они подыхали там за него. Скоро не останется магов и в Ирландии, и в Англии, это борьба не на жизнь. Всё поставлено на кон.

Слова собеседника убедили Теодора в том, что происходившие в Ирландии события занимали всех в Британии гораздо сильнее, чем всё, что было в Хогвартсе.

— Впрочем, — сменил гнев на милость Талботт, — Тикнесс и наш союзник. Он отменил налоги бизнесу лояльных Визенгамоту магов, и мы, как члены Дельфийского клуба, его поддерживаем. Поэтому вредить ему не станем.

— А сквибы, значит, никому не станут костью в горле? — усмехнулся Теодор.

— Миссис Амбридж и магглорождённых так щадит, что за два месяца сломала две палочки у старых пьянчуг, — усмехнулся пресс-секретарь главы Британской лиги квиддича. — И ничего, самые рьяные ревнители чистой крови утираются и молчат. Как сказал один мой приятель, обтекают. Это ведь невыгодно самому Министерству, там работает не одна сотня грязнокровок. Пожирателей уже меньше, чем было в августе, и вы тоже вносите посильный вклад, мистер Нотт. Они слабеют, их союзников выбивают, и наши сквибы едва ли сподвигнут их на большее, чем решительная тирада в ваше лицо от кого-нибудь из членов Нижнего Визенгамота.

Теодор не думал о таком разрезе. Из слов Уингера выходило, что ему самому, да и его покровителям, было выгодно то, что происходило в Ирландии. Об этом же говорил и Лестрейндж, не то усмехаясь ему, не то издеваясь над ним. Блохи и кот… чем дольше шло противостояние, тем больше активных радикалов оставалось калеками и не могло защищать своего Лорда.

— В таком случае, я согласен на вашу идею с названием, — нехотя сказал Теодор. Ему всё ещё не нравилась эта мысль, но с аргументами можно было согласиться.

— Тогда читайте дальше, мистер Нотт! Читайте дальше, — рассмеялся выпускник Райвенкло. Подумав об этом, Тео скривился — Флитвик так пристально смотрел на него после занятий, что дальше игнорировать его было нельзя. А ведь его помощь точно была нужна — миссис Паркинсон не дала бы протащить в замок зелья от Принца! Когда-то ведь он должен был их закончить?

Думая в первую очередь о других насущных проблемах, которые он игнорировал, Теодор бегал взглядом по чёрным символам букв. Уингер вставил в самое начало измышлений краткую, на два предложения, историческую ремарку — про выступления за права сквибов от партии молодых политиков-прогрессистов, поддержанных с континента и из-за океана и разогнанных местными консерваторами, заодно сместившими министра.

Тут и там Уингер поменял то слово, то два, но от этого мысль и акценты в тексте оказались расставлены совершенно иначе.

Тео хотел написать, что экономика Британии — и квиддич, как один из ключевых эффективных показателей её состояния, наиболее популярный спорт, традиционно играемый на уровне лучших сборных мира, — отражали упущенные возможности. Объективные проблемы, случившиеся в прошлом, Теодор трактовал как данность, как факты, как непреложную истину: Гриндевальд вёл войну, захватив контроль над разумом харизматичных магглов Германии, чтобы уничтожить всех магглов планеты; Тёмный лорд пришёл к лидерству в разобщённом сообществе родовитых консерваторов как тёмная (ха-ха) лошадка и амбициозная фигура с невзрачным прошлым, которой хотели сыграть, но которая добилась большего, чем ждали; многие маги погибли в кризисных событиях, умерли от старости (те, кто родился в расцвет Викторианства), эмигрировали за Канал или за Океан, в конце концов не родились. Трактовал как факт — и указывал, что влияние этих событий было бы меньше, если бы магическое сообщество занялось вовлечением сквибов в экономику, малоимущих — в спонсируемое Министерством образование, эмигрантов — к возвращению.

Талботт же всё перевернул