Идите к черту - Александр Пантелеймонов

становились все более универсальными, а вирусы — более экзотическими. Зараза долго не жила без носителя. Но могли ли какие-то бактерии сохранять болезни столь долгое время в замурованных помещениях?

Я не слышал, чтобы в руинах моего времени кто-то находил страшные инфекции, даже если цивилизация, оставившая после себя след, страдала от чумы. А вот во льдах исследователи обнаруживали останки паразитов, угрожающих пандемией современному обществу. И для средневековых технологий мира, в котором я оказался, это грозило вымиранием всего человечества.

Подозреваю, такие сюрпризы становились серьезной проблемой для тех, кто пытался обчистить руины. Но о чем могли знать люди без образования? Видимо, со временем, узнав, что причиной гибели многих людей являются старые захоронения, их оставили в покое, а затем и вовсе замуровали по мере возможности. И только бетонные строения остались открытыми? Была ли хранящаяся там опасность причиной, по которой из такого материала строились только канализации? Возможно ли, что мой способ питания и регенерации имел что-то общее с секретом сохранения этих подземных сетей? Но пока я не замечал, чтобы кто-то умирал возле меня, во время восстановления моих сил.

Имея под рукой необходимые лекарства, проникший в захоронения мог избежать проказы, а для меня это вообще не могло быть проблемой, поскольку ничто не жило при такой температуре. Хотя единственный случай на моей памяти была информация в одной из статей про случайно замеченные бактерии, умирающие при обычных температурах. Существа, которых удалось определить только в виде останков при изучении остывших пород. Скорее всего, я не мог быть переносчиком болезни. Но что если, открыв проход в канализацию, я заставил их распространиться по воздуху? Как вариант, это могло быть не только источником местных проблем, но и причиной оставившей от городов только руины и леса.

Опасения Олафа наверняка не позволяли ему вернуться в безопасный город, если таковые вообще остались на этой земле. Возвращение в общество сулило распространением вируса. Сколько было историй о прекрасно живущих затворниках далеко в лесах, умирающих после контакта с современным обществом из-за болезней, на которые мы давно перестали обращать внимание. А теперь весь мир стал горсткой отшельников? Единственный, кто мог и не боялся мне ответить на все возникающие вопросы, не хотел со мной говорить.

Я не знал, чем им помочь, тем более, если на самом деле никакой проблемы не было. Они отказались принимать мои подачки в виде пойманных животных и рыбы, боясь заразиться от меня. Хотя и подозревали, что им уже ничего терять. Вопрос времени, от чего они умрут: от болезни или от голода. Поскольку я здесь считался бесполезным, мне оставалось только уйти, предварительно завалив проходы, которые я открыл. Во всяком случае, пока их собственные припасы не закончились, я мог заняться другими делами.

Угроза преследователей существовала независимо от меня и с каждым часом только больше угнетала своим возможным проявлением. Я не знал, что это за люди, была ли война или так безобразничали местные разборки, но компания Олафа мне казалась ближе, чем те, кто выпотрошил меня, не спрашивая моего имени. Это в некотором роде подстегивало меня, давая возможность отомстить, если не своим изначальным похитителям, то хотя бы их возможным собратьям по разуму. Однако имелась другая дилемма: драться я совсем не умел. Раньше я мог сказать, что не хочу причинять вред людям просто из принципа и религиозных соображений. А теперь оставалось надеяться только на острые когти, зубы, горячие объятия и… крылья?

До некоторого момента я даже не подозревал, что ношу у себя на спине целый арсенал, волочащийся за мной мертвым грузом. Заглянуть в этот рюкзак, так же как и разглядеть вросший прибор на голове не представлялось возможным. Крыльями, оказалось, легко управлять, пусть и пришлось немного потренироваться, разбивая камни в процессе баррикадирования проходов. Теперь, когда последняя оставшаяся дыра была заделана, мне приходилось больше передвигаться по снегу, что заставляло искать место для ночлега. На ум приходила уже готовая расплавленная землянка в первом убежище, она находилась ближе к оставленному форпосту, что позволяло одним марш-броском добраться до него и обратно.

Я надеялся повторить прошлый инцидент, чтобы попытаться обуздать скрывающуюся во мне силу. Отбросив страхи и вспомнив все те умиротворяющие чувства, которые я испытывал от проходящего через меня тепла, я быстро добился желаемого. Однако я вспомнил, что здесь еще было полно припасов, которые могли быстро испортиться от моего присутствия, поэтому мне пришлось прекратить медитацию и попробовать найти способ заняться их переноской.

— Олаф! Мы знаем, что ты здесь! Не думай с нами шутить, сдавайся! — случилось то, чего я боялся: ко мне пришли гости. Те, кого я ждал, не торопились встретиться со мной. Да, они хотели увидеть командира и совсем не ожидали увидеть меня.

— Меня зовут Иден, и я не леди! — когда я выходил из укрытия, от рук и тела начал валить пар еще до того как я успел дотронуться до снега. Большинство из них при виде такого зрелища уже отступали и даже пытались, спотыкаясь, бежать, но среди них мелькали знакомые мне лица, и их было меньше по сравнению с первым знакомством. Возможно, Олаф оставил кого-то в живых, заперев в форте, или они просто сбежали; теперь это не имело значения. Они ничего не боялись и показывали пример остальным.

— Ребята, берите цепи и железные копья, с этой тварью легко справиться! — всего их насчитывалось в два раза больше чем при первой встрече, и я подозревал о засаде, но они не знали, чего можно ожидать от меня. Паникующие, услышав его приказ, быстро встали наизготовку, сменяя свое вооружение. Те, у кого не хватало орудий, старались отойти на задний план. Ждать, когда они будут готовы к нападению, я не собирался.

В первую очередь нужно было сосредоточиться на тех троих, кто знал мои слабые места, и стоил моего гнева. Мои ноги достаточно окрепли от постоянных спринтов по снегу, либо я просто начал привыкать к своему новому строению. Одним прыжком я оказался возле выкрикивающего приказы засранца и проткнул ему грудь от ключицы до нижнего позвонка правым лезвием своих крыльев, минуя его железный доспех, забрызгав снег кровью, словно от хлопушки конфетти.

Не задерживаясь, я выхватил из его рук цепь и рывком притянул второго, воткнув в него когтистую ладонь. Даже без усилия она прошла сквозь горло, легко отделяя его голову от тела. Еще не успев понять, откуда брызгала кровь третий уже пытался воткнуть в меня копье, которое запуталось в моем левом крыле.