Нил Никандров - Глоток дождя

Черняк с удовольствием затянулся.

— Никак не пойму смысла случившегося. Где я перебежал вам дорогу?

— Что общего у тебя с Блотиным? — ответил Доктор вопросом.

— Я был знаком с ним раньше. В школе агентов-радистов абвера. Потерял его из виду в конце сорок четвертого. Вновь встретил его случайно. В лесу.

— Блотин говорил о нас?

— Мало и второпях. Он спешил удрать из Восточной Пруссии.

— Блотин предал, и его настигла высшая справедливость, — напыщенно произнес Доктор.

— Мне трудно судить... Теперь, когда все прояснилось, я свободен?

Стряхивая пепел в берестяной коробок, Доктор усмехнулся.

— Зачем же? Подполью нужны свежие силы. Идешь к нам?

После минутной паузы Черняк признался:

— Я не рискну сказать «нет». Тряпка на глазах — серьезное предупреждение.

— Итак, ты сказал «да». А повязка не более, чем предосторожность. Хочу, однако, заметить, что мы не практикуем ее перед пулей. Человеку надо видеть, что он теряет в сей юдоли. Только тогда последний акт приобретает особую ценность: как рубеж Света и Тьмы, Жизни и Тления. В таких контрастах, согласись, истинный драматизм. Зачем лишать человека возможности с блеском отыграть свой финал?

— Я предпочитаю жанры полегче. Водевиль, на худой конец, мелодраму.

Доктор захохотал.

— Вопроса о репертуаре у нас никто не поднимал. Ты юморист. Подожди, не торопись, мы еще вернемся к этой теме. Но предварительно я хочу узнать твои предыдущие роли.

В этот момент за спиной Доктора зашуршал полог, из-за него высунулось лицо мужчины лет пятидесяти. На Андрея пахнуло медикаментами.

— Что тебе, Иона? — спросил по-русски Доктор.

— Вас зовет отец.

Доктор вышел, и на его место уселся Иона, высокий, костистый. Ковыряясь в зубах, он неожиданно полюбопытствовал:

Веруешь?

— Нет.

— Раньше верил?

— Никогда.

— Накажет бог. Гордыней ты обуян, парень!

— Ты здесь за священника?

Мужичок ответить не успел — появился Доктор.

— Сыновий долг, — пояснил причину отлучки Доктор. — Отец болен, по-старчески капризен... Впрочем, продолжим. Расскажи о себе.

— Не обессудьте, если биография прозвучит заученно: за последние годы часто приходилось повторять ее...

Доктор оказался хорошим слушателем, и Черняк старался быть щедрым в подробностях, которые особенно важны в проверках такого рода. Черняк беспрепятственно наметил этапные вехи жизни своего двойника, рассказал об «обстоятельствах», побудивших его в свое время «перебежать» к немцам. Описывая процедуры допросов у немцев, Андрей упомянул как о забавной детали о стереотипном угощении во время этих допросов: черствый хлеб с повидлом и горький, словно хина, кофе. Далее Черняк сообщил о работе с пропагандистами-власовцами, о зеебургском периоде своей жизни, назвал фамилии некоторых абвер-офицеров, с которыми Андрею довелось общаться. По блеску, возникшему в глазах Доктора, Черняк понял, что попал в точку. Свой рассказ Черняк закончил сетованиями на послевоенные скитания и неудачу натурализации под чужими именами.

Доктор засыпал Андрея вопросами по разведшколе и как будто остался доволен.

— Достаточно. Теперь — о двух последних месяцах. Подробнее, без скороговорки. Умолчания будут против тебя. Места, где проживал, людей, с которыми контактировал и которые подтвердят эти контакты, каналы поступления контрабанды...

— Два месяца назад я едва не подох от голода в Гумбиннене. На мое счастье нашелся человек, давший мне хлеба. Чем-то я ему понравился, скорее всего своим «послужным списком», и он привлек меня к своим делам. К сожалению, конкретный источник поступления контрабанды мне неизвестен. Мой шеф ходил за нею в одиночку. Знаю только, что товары поступали из Варшавы. После того, как в Гумбиннене нас стали допекать, мы перебрались под Зеебург, в Кирхдорф.

Оптовые партии мы перепродавали в розницу и имели на этом хорошие деньги. Однако все хорошее довольно быстро кончается. Шеф получил пулю от ваших людей, и чуть позже был застрелен чекистами...

— Увы-увы...

— Контакты у нас были более чем обширными. Прежде всего, это постоянная клиентура...

Андрей называл людей и думал о том, что легенда его надежна и что серьезных оговорок он не сделал. Цель Доктора — нащупать уязвимые точки в его рассказе. Почувствовал ли их Доктор? Учуял ли истину?

Затем наступила долгая пауза. Доктор вертел портсигар, что-то обдумывал. Наконец снова предложил Черняку папироску, подытожил:

— Безрадостная судьба, не так ли? Какие имел планы до встречи с нами?

— Выбраться в американскую зону оккупации или через Швецию в Южную Америку.

— Разумно. Какие шаги предпринимал?

— Никаких. Выжидал.

— Поэтому не пошел с Блотиным... Он говорил тебе о маршруте движения? Нет? Хорошо. Теперь поговорим с Мареком...

Иона ввел Марека. Доктор не торопясь оглядел его.

— Я ненавижу людей, предавших меня. Но я пожалел твою молодость. Поэтому ты жив. Я хочу, чтобы ты правдиво ответил на несколько вопросов.

...Андрей чувствовал, какие усилия прилагал Марек, чтобы подавить страх и отвечать быстро и вразумительно. Доктор медленно покачивал головой, показывая, что он удовлетворен ответами. Марек сваливал все на Блотина: тот заставил, приказал, велел...

Доктор зевнул во время последней тирады Марека, но не прервал его, выслушал все до конца.

— Черняк знал о вашем маршруте?

Андрей уловил на себе прищуренный взгляд Доктора. На стеклах очков то и дело вспыхивали блики и было трудно понять, что же выражал этот взгляд.

— Нет, не знал. Ты уверен?

— Уверен. Я ни на шаг не отходил от Блотина.

Доктор посмотрел на часы и назидательным тоном сказал Андрею:

— Помни всегда — доверие заслуживают делом. Разговоры остаются разговорами. Ну, а пока ты остаешься с нами. Разумеется, на ограниченных правах. Иона, покажи ему место в общем отсеке. С тобой, Марек, решим позже...

Андрей протиснулся за Ионой через узкий проход и увидел ноздреватый бетон логова, нары, обитателей бункера, закутанных в одеяла. Иона указал на свободное место.

— Здесь. Выход по нужде — с сопровождающим.

Кунерт, задев плечом Черняка, нырнул к Доктору, а Андрей повалился на доски, прикрытые ветками. Молчание прервал Внук.

— С тебя причитается, корешок. Если бы не я, Кунерт сделал бы в тебе дырку. Слышь, что говорю?

— Слышу. При первой же оказии...

— А тебе, Марек, поить меня всю жизнь. Считай, с того света тебя вытащил.

Марек заворочался, шумно задышал.

— У меня ни гроша!

— Ничего, малец, появятся. Жидов тряхнешь при случае — в карманах зазвенит. Знаешь, как это делается...

— Внуку любой повод кстати, — засмеялся Удков. — Если бы мы шлепнули вас, он предложил бы справить поминки...