Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

— Сэр Джон Лоуренс, что ты ответишь на это? — спросил Старший-Из-Трех.

— Ничего! — ответил обвиняемый твердо и с презрением. — Отвечать — значит признать вас судьями.

— Хорошо! Ты сам этого захотел.

И, обращаясь к своим товарищам, Старший-Из-Трех сказал:

— Во имя того, таинственное имя которого никто не смеет произнести, во имя всего человечества, права которого мы осуществляем, — какого наказания заслуживает этот человек?

— Смерти! Смерти! — отвечали ему два его товарища.

— Справедливо! — сказал Старший-Из-Трех. — Мне остается только произнести приговор… Во имя Вечного Сваямбхувы! Во имя высших Духов, парящих над водами, невидимых вождей нашего правосудия… мы, Три…

— Остановись, Старший-Из-Трех! — сказал мнимый пандаром. — Позволь мне употребить последнее средство, чтобы спасти этого человека против его воли.

— Мысль твоя похвальна, о сын мой. Мы слушаем тебя.

— Сэр Джон Лоуренс, несмотря на твои преступления, несмотря на все зло, сделанное тобой, я первый буду просить о твоем помиловании, если ты дашь честное слово исполнить все, о чем я попрошу тебя.

— Я не свободен, и в таком положении отказываюсь принимать на себя какое бы то ни было обязательство, будь оно даже вполне справедливым и почетным.

Сэр Джон знал, что члены Тайного Совета никогда не нарушают данное слово; они обещали отпустить его на свободу после произнесения приговора, и это вернуло ему смелость. Он полагал, что его день и ночь будет окружать шотландская стража, и тогда ему нечего бояться Кинжала Правосудия. Вот почему он решил не идти ни на какие компромиссы.

— Выслушай меня, сэр Джон! Будь уверен, что раз приговор произнесен, он будет исполнен, несмотря ни на какие принятые тобой предосторожности. Но это не все: знай, что ужасное восстание, в котором на этот раз примет участие вся Индия, уже подготовлено, и силы, которыми ты располагаешь, будут уничтожены громадным потоком в два-три миллиона людей, которые все сметут на своем пути.

— Благодарю, что уведомили, — отвечал вице-король с язвительным смехом.

— Подожди радоваться, — продолжал мнимый пандаром. — Владычество Англии рухнет, но сколько крови будет пролито… Но это еще можно предотвратить. Поспособствуй тому, чтобы твое правительство дало Индии такую же автономию, как и своим колониям в Австралии и Канаде; чтобы оно признало права Нана-Сахиба на трон Ауда, объявило общую амнистию — и тогда Индия согласится навсегда быть под покровительством английского знамени. Я обещал раджам Юга и Нана-Сахибу сделать тебе это предложение и считаю нужным сдержать свое слово. Если ты согласишься, то спасешь свою жизнь и дашь мир этой несчастной стране, сохранив в то же время для Англии самый драгоценный бриллиант в ее колониальной короне… Если бы ты знал, кто я, то понял бы, как тяжело мне способствовать добровольному признанию власти британского знамени над землей Брахмы.

— Кто ты такой? — спросил сэр Джон, любопытство которого было в высшей степени возбуждено этими словами.

— Я в данный момент исполняю обязанности брахматмы; но я не Арджуна, как думали Кишнайя и ты. Я тот, кого народ зовет Сердаром и другом правосудия.

— Фредерик де Монморен! Ты Фредерик де Монморен? — воскликнул вице-король, с жадным любопытством рассматривая авантюриста. — И ты не боишься раскрывать мне свои планы и свое инкогнито?

— Я могу это сделать, не подвергая опасности ни дело, которое я защищаю, ни себя, сэр Лоуренс! Жду твоего последнего слова.

— Я сказал его… Мне нечего больше ответить, и вы напрасно будете настаивать…

— Хорошо, — сказал Сердар с плохо скрываемой радостью. — Старший-Из-Трех, исполняй свою обязанность!

— Сэр Джон Лоуренс, — сказал Анандраен, — не желаешь ли ты сделать еще какое-нибудь замечание?

— Я протестую против всей этой судебной комедии!

— Во имя вечного Сваямбхувы! — отвечал Старший-Из-Трех торжественным голосом. — Во имя высших Духов, парящих над водами, невидимых вождей нашего общества правосудия. Мы, Трое, вдохновленные ясным светом того, кого зовут Нараяна и кто вышел из золотого яйца, произносим следующий приговор:

Сахиб Джон Лоуренс, называющий себя господином и генерал-губернатором Индии, во искупление бесчисленных преступлений против человечества, которое он осквернил, осуждается на смертную казнь.

Приговор будет исполнен Кинжалом Правосудия в четырнадцатый, считая с сегодняшнего числа, день, о чем позаботится наш брахматма.

Мы говорили во имя истины и правосудия!

Приговор наш утвержден!

— Благодарю, — отвечал подсудимый насмешливым тоном, — против своего обыкновения вы даете мне лишних одиннадцать дней… Постараюсь употребить их как можно лучше.

— Смерть твоя будет сигналом к народному движению, которое навсегда изгонит британского льва из Индостана. Мы будем готовы к этому только дней через четырнадцать, а потому ты напрасно благодаришь, — отвечал Анандраен.

— Не знаю, право, сплю я или нет… И вы вернете мне свободу?

— Сию минуту.

— Каков бы ни был мой ответ на ваш приговор?

— Каков бы ни был твой ответ на наш приговор, — как эхо повторил Старший-Из-Трех.

— Так вот, откровенность за откровенность. Теперь моя очередь, господа, объяснить вам, что выйдет из этого. Вы будете готовы только через четырнадцать дней, а я готов уже сейчас, и прежде чем наступит завтрашний день, я разошлю телеграммы по всем направлениям и уведомлю губернаторов Бомбея, Мадраса, Лахора, Агры, чтобы они двинули к югу все войска, которыми они располагают; губернатор Бенгалии, заменяющий меня в Калькутте, поступит точно так же. По первому моему приказу губернатор Цейлона переплывет Манарский залив и приведет нам на помощь тридцать тысяч человек. Часа через два раджи Декана будут арестованы в своих постелях британскими резидентами и отправлены в Тричинополи; затем, по данной мною же телеграмме, английский посланник в Париже сообщит французскому правительству о поведении авантюриста, которого оно по ошибке назначило губернатором Пондишери. В дополнение к этим мерам и для окончательного уничтожения логовища вашего общества несколько бочек пороха превратят древний дворец Омра в груду развалин. Я сказал. Я также говорил во имя истины и правосудия!

К великому своему удивлению, сэр Джон заметил, что его слова не произвели ожидаемого им действия, а вызвали только насмешливую улыбку на губах его противников.

— К сожалению, я должен разбить твои иллюзии, сэр Джон, — сказал Сердар. — Было бы слишком наивно с нашей стороны открыть тебе наши планы и дать возможность бороться с ними.