Евгений Татаренко - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1976 (Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов)

— Я не сумасшедший, — закончил он свой рассказ. — Только… Твой отец в жизни не видел долларовой бумажки больше пяти долларов, а мой папа может раз в неделю покупать по такой шхуне, как ваша, и не поморщится.

— А знаешь, сколько стоит «Мы здесь»? У твоего папаши, наверно, куча денег. Где он их взял?

— В шахтах, где добывают золото, и в других местах на Западе.

— Я об этом читал. Значит, на Западе? У него тоже есть пистоль и он ездит верхом, как в цирке? Это называется Дикий Запад, и я слышал, будто у них шпоры и уздечка из сплошного серебра.

— Вот дурак! — невольно рассмеялся Гарви. — Моему отцу лошади не нужны. Он ездит в вагоне.

— На чем?

— В вагоне. Собственном, конечно. Ты хоть раз видел салон-вагон?

— Да, у Слэтина Бимена, — сказал он осторожно. — Я видел его в Бостоне, когда три негра начищали его до блеска. — Но Слэтин Бимен, он же владелец почти всех железных дорог в Лонг-Айленде. Говорят, он скупил почти половину Нью-Гэмпшира и огородил его и напустил туда львов, и тигров, и медведей, и буйволов, и крокодилов, и всякого другого зверья. Но Слэтин Бимен — миллионер. Его вагон я видел. Ну?

— Ну, а моего папу называют мультимиллионером, и у него два собственных вагона. Один назвали, как меня — «Гарви», а другой, как маму — «Констанс».

— Постой, — сказал Дэн. — Отец не разрешает мне давать клятвы, но тебе, наверно, можно. Поклянись: «Умереть мне на месте, если я вру».

— Конечно, — сказал Гарви.

— Так не пойдет. Скажи: «Умереть мне на месте, если я вру».

— Умереть мне на месте, — сказал Гарви, — если хоть одно слово из того, что я сказал — неправда.

— И сто тридцать четыре доллара тоже? — спросил Дэн. — Я слышал, что ты говорил отцу.

Гарви густо покраснел. Дэн был по-своему толковым парнем, и за эти десять минут он убедился, что Гарви ему не лгал, почти не лгал. К тому же он произнес самую страшную для мальчика клятву, и вот сидит перед ним живой и невредимый с покрасневшим носом и рассказывает о всяких чудесах.

— Ух ты! — воскликнул изумленный Дэн, когда Гарви закончил перечислять всякие штучки, которыми набит вагон, названный в его честь. На его скуластом лице расплылась озорная, восторженная улыбка. — Я верю тебе, Гарви. А отец на сей раз ошибся.

— Это уж точно, — заметил Гарви, подумывая о том, как бы ему отомстить.

— Ну и взбесится же он! Страсть как не любит ошибаться. — Он лег на спину и хлопнул себя по бедрам. — Только смотри, Гарви, не выдай меня.

— Я не хочу, чтобы меня снова поколотили, но я с ним рассчитаюсь.

— Еще никому не удавалось рассчитаться с отцом. А тебе он еще задаст трепку. Чем больше он ошибся, тем хуже для тебя. Но эти золотые шахты и пистоли…

— Я ничего не говорил о пистолетах, — прервал его Гарви: ведь он дал клятву.

— Верно, не говорил. Значит, два собственных вагона, один назван, как ты, а другой — как она; двести долларов в месяц на расходы — и ты получил по носу за то, что не хочешь работать за десять с половиной долларов в месяц! Ну и улов у нас нынче! — И он залился беззвучным смехом.

— Значит, я прав? — спросил Гарви, так как ему показалось, что Дэн на его стороне.

— Ты неправ. Ты совсем по-настоящему неправ! Ты лучше держись ко мне поближе и не отставай, не то снова получишь, да и мне перепадет за то, что я — за тебя. Отец всегда выдает мне двойную порцию, потому что я его сын, и он терпеть не может поблажек. Ты, наверно, страсть как злишься на него. На меня тоже, бывало, находило такое. Но отец — самый справедливый человек на свете. Все рыбаки это знают.

— И это, по-твоему, справедливо? Да? — указал Гарви на свой распухший нос.

— Это ерунда. Из тебя выйдет сухопутная кровь. Это для твоей же пользы. Только послушай, я не хочу иметь дела с человеком, который считает меня, или отца, или кого другого на борту «Мы здесь» вором. Мы не из таких, кто бьет баклуши на пристани, ничего с ними общего. Мы — рыбаки и ходим вместе в море больше шести лет. Крепко-накрепко запомни это! Я говорил, что отец не разрешает мне божиться. Он говорит, что это богохульство, и лупцует меня. Но если бы я мог поклясться, как ты про своего папашу, я бы поклялся насчет твоих пропавших долларов. Не знаю, что у тебя было в карманах, я в них не рылся, когда сушил твою одежду. Но, поверь, ни я, ни мой отец — а с тех пор как тебя вытащили, только мы с ним и толковали с тобой — ничегошеньки не знаем о твоих деньгах. Вот и все, что я хотел сказать. Ну как?

Кровопускание определенно прочистило Гарви мозги. А может, это пустынное море так подействовало на него. Во всяком случае, он смущенно сказал:

— Ну ладно. Похоже, что я оказался не слишком благодарным за спасение, Дэн.

— Ты был расстроен и вел себя глупо, — ответил Дэн. — Но, кроме нас с отцом, никто этого не видел. Кок не в счет.

— Как это я не подумал, что деньги могли потеряться, — пробормотал Гарви как бы про себя, — а стал называть всех подряд ворами… Где твой отец?

— В рубке. Что тебе теперь от него надо?

— Увидишь, — сказал Гарви, встал и пошел, пошатываясь, к ступеням рубки, окрашенной изнутри в желто-шоколадный цвет.

Недалеко от штурвала, над которым висели судовые часы, сидел Троп, держа в руках блокнот и огромный черный карандаш, который он время от времени усердно слюнявил.

— Я не совсем хорошо себя вел, — сказал Гарви, удивляясь собственной робости.

— Что еще стряслось? — спросил шкипер. — Стакнулся с Дэном?

— Нет, я насчет вас.

— Ну, слушаю.

— Так вот, я… я хочу взять свои слова обратно, — быстро проговорил Гарви. — Тех, кто спасает тебя от смерти… — Он проглотил слюну.

— А? Если так пойдет дальше, из вас получится человек.

— …нельзя обзывать по-всякому, — закончил Гарви.

— Правильно говорите, правильно. — Троп сдержанно улыбнулся.

— Вот я и пришел извиниться.

Троп медленно и тяжело поднялся с рундука, на котором сидел, и протянул ему ладонь в одиннадцать дюймов шириной.

— Я полагал, что вам это очень пойдет на пользу, и вижу, что не ошибся. — С палубы донесся приглушенный смешок. — Я очень редко ошибаюсь в людях. — Огромная ладонь поглотила руку Гарви почти до локтя. — Мы малость поработаем над вами, прежде чем расстанемся, юноша. И я не держу против вас зла — что было, то прошло. Не ваша в том вина. Ну, а сейчас — за дело, и не обижайся.

— Отец тебя признал, — сказал Дэн, когда Гарви выбрался на палубу.

— Как это так? — удивился Гарви, щеки которого горели от возбуждения.

— Ну, значит, он тебя оправдал. Но раз отец говорит, что не держит зла, значит, он попался. Страсть как не любит ошибаться. Хо, хо! Стоит отцу принять решение, и он скорее спустит флаг перед британцами, чем изменит решение. Я рад, что все уладилось. Отец прав, когда говорит, что не может отвезти тебя. Ведь мы одной рыбой и живем. Через полчаса весь экипаж будет мчаться сюда, как акулы к дохлому киту.