Дмитрий Биленкин - Искатель. 1983. Выпуск №5

— Нортон, назад!!!

Было видно, как Нортон, повинуясь приказу, остановился, и вал на лету рассыпался снежными шапками и лоскутами, застывая сугробами. Потом вынес на лед кого-то в белом скафандре — кого-то облепленного с головы до ног искрящимся инеем, — и когда этот кто-то знакомым жестом протер лицевое стекло и расчетливо уклонился от шального обломка, стало ясно: зарождающийся водяной фонтан выпустил только Асеева. Одного, без Михайлова… Сквозь хрипы и треск голос Элдера:

— Николай, Дэвид, в люк! Быстрее!!!

Казалось, что удар расколол планетоид на части. «Казаранг» низко просел на корму. Оскальзываясь передними ступоходами, дергаясь и дрожа, машина делала попытки вырваться из ледяного капкана. Голос Асеева:

— Меф, сам видишь: больше никого не будет. Старт!

В кабину хлынули отсветы сине-фиолетового пламени — гашетки стартовой тяги вдавлены до упора. Парализованный ужасом, он чувствовал, что задние ступоходы заклинило намертво. Машина, вибрируя от напряжения, задрала нос, но не стронулась с места. Под днищем, заливая все вокруг нестерпимо ярким фиолетовым светом, пульсировал плазменный смерч, сзади буйствовал ураган лилового огня и пара, впереди закутанным в белое призраком-великаном набирал высоту столб фонтанирующей пены, над блистером едва ли не с плотностью чаек на птичьем базаре проносились стаи обломков и крупные глыбы. Все вокруг шевелилось, двигалось, прыгало, плыло, катилось.

— Отстрелить ступоходы! — рявкнул Асеев. — Старт!!!

Рука, сжимавшая рычаг отстрела, не подчинилась приказу. Убить Элдера, чтобы спасти остальных… Но если вон та вертлявая глыба успеет долбануть в блистер — всем крышка…

Не успела. На перехват выпрыгнула из люка фигура в обындевелом скафандре — короткое «Эк!..» совпало с рубиновой вспышкой разблокировки фиксации рычага и похожей на агонию судорогой отстрела. Тяжесть стартовой перегрузки, стянутая алыми буквами полоса транспаранта «Гермолюк закрыт», куда-то вниз провалилась озаряемая зелеными вспышками белая муть, и вдруг распахнулся простор звездно-черного неба. Горошина Солнца над запрокинутым горизонтом… Деревянные пальцы левой руки разжались, отпустили ненужный теперь красный рычаг, деревянно сомкнулись вокруг рукоятки управления катером. И что-то со зрением: зеленоватый серп Урана словно бы расслоился ледяными пластинками, оброс лучистой бахромой — перед глазами все стало мутным, нерезким.

— Эй, кто-нибудь!.. — позвал он. — Вместо меня… Я не смогу причалить машину.

— Не будь идиотом, — тяжело дыша, сказал Лорэ.

— Меф, ты намерен убить нас на финише? — полюбопытствовал Нортон.

Остальные молчали.

Он вспомнил про воздуходувку внутри гермошлема, включил. Облизнув разбитые губы, посмотрел с высоты на Ледовую Плешь. Кратера не было видно, всю центральную область ледяного диска затянуло дымчатой рябью. Издали похоже на овечью шерсть. Точнее, будто овца улеглась в огромное блюдо. Значит, вот как погиб «Леопард»… По сути, Ледовая Плешь — ловчая яма. Прорва, прикрытая слоем льда, — Бакулин был прав. Западня. Тигровая яма…

Потом, уже на орбите, когда ошеломленная команда рейдера обеспечила «Казарангу» радиус-ход в режиме зонального захвата и напряжение после маневра несколько спало, он с большим трудом взял себя в руки и понял, что надо делать. «Высажу всех — и обратно, — лихорадочно думал он. — Даже в этой каше можно… еще можно и нужно искать. И найти. Хотя бы одного найти… Не дадут резервный „Циклон“ — угоню „Казаранга“, никто не посмеет меня задержать».

Однако посмели. В вакуум-створе он дрался с Нортоном у открытого люка «Циклона», был бит и пленен. Вел себя глупо и агрессивно. Как будто на рейдере кто-то в чем-то был виноват. Потом он затих. Как только почувствовал свою ненормальность — моментально затих.

…Осознав, что опять лежит на жестком полу, лицом — на розовом пузыре пневмокресла, Меф открыл глаза, шевельнулся и сел. В командной рубке никого уже не было. Гнетущая тяжесть в затылке прошла, общее состояние улучшилось, но сегодня это почему-то не радовало.

Сидя в пилот-ложементе, Меф долго смотрел на Япет — туда, где над чертой горизонта белесым волдырем вспухала верхушка Пятна. Размышлял, машинально потирая и массируя пальцы.

Собственно говоря, предаваться глубокомыслию не стоило. Думать ему уже не хотелось. И так все было ясно. Сколько мог, он всеми правдами и неправдами цеплялся за орбитальную базу. Его идея легально обосноваться на малолюдной орбитальной базе в Сатурн-системе шла прахом. Здесь обстановка складывалась так, что через сутки ни Жив-здоровам, ни ему самому на «Анарде» не поздоровится… Надо нырять в Черную Бороду, иного выхода нет. В покое его не оставят — это уж точно. Есть веские основания полагать, что МУКБОП его вычислил.

Он смотрел на Пятно и в последний раз взвешивал все «за» и «против». Впрочем, на чаше весов с надписью «против» был только Тобольский. «Но ведь я и „Анарда“ Андрею совсем ни к чему. Считай, у него пуповина с „Анардой“ оборвана: ни связи у нас, ни резервного катера. А на борту люггера, который придет завтра — два превосходных драккара типа „Мистраль“ и, как минимум, два десятка десантников-профессионалов. Да и „Байкал“ в конце концов сюда приведут… В общем, сутки Андрей продержится запросто. А я за сутки смогу уйти далеко. Перехвата не будет — гарантия. Не на чем и, главное, незачем. Если бы „старый, выживший из ума капитан“ направил свой танкер к Земле — переполоху было бы на все Внеземелье. В диаметрально противоположную сторону — двигай себе, валяй, катись, проваливай, никому ты не нужен, оберонский монстр…»

Розовую, мерцающую муаровыми разводами рукоять Главного ключа для запуска маршевого двигателя он перевел в позицию «предстартовый разогрев стеллараторов».

Солнца он и здесь практически не видит. Маленький, тоненький ободок… А там, в обширных просторах самого края Системы, в Зоне Мрака, среди мириад рыхлых, как пыль, заплутоновых астероидов ему неизменно будет сиять удивительно яркая звездочка…

4. ГАДАНИЕ ПО ЛИНИЯМ СПИНЫ

В первый раз, когда Андрей услышал сверхвизг, все внутри у него словно оборвалось, перевернулось, да так и застыло. Испуг был ледяной, тяжелый. Чувствуя на лице холодную испарину, он остановил «Казаранг» и долго вслушивался в тишину, от которой ломило в ушах и висках. Через двадцать минут визжащий скрежет повторился. Тот же эффект: леденящее потрясение. Андрей уставился в темную глубину щели между залитыми светом фар бугристыми поверхностями рассеченного надвое облакоподобного массива. Стиснув зубы, он выжидал, чтобы щель вернулась на место — заняла подобающее ей вертикальное положение.