Дракон из черного стекла - Джим Чайковски

Однако ей все-таки удалось распознать настоящее кипение жизни в том, что так густо росло там. Напев ее проник сквозь кристаллическую кору, обнаружив за этой твердой оболочкой целые колонии крошечных оборчатых существ, питающихся серой из воздуха и просто преломленным светом, пронзающим минерализированные грани кристаллов. Золотистые нити пытливо протянулись вдоль корней, которые уходили куда-то в самую глубь, расплавляя песок в стекло и образуя трубчатые канальцы, вытягивающие воду из того же самого источника, что питал озеро и охлаждал этот клочок пустыни.

Эти крохотные пылинки жизни пели свою собственную песнь, и вызываемая ею вибрация кристаллов звучала диссонирующим контрапунктом ее обуздывающему напеву. Но Никс не чувствовала в нем враждебности. Это был просто их напев, чуждый и непонятный ей.

Однако этот эффект затуманивал ее внутреннее зрение, ограничивал его доступ.

Она уловила мимолетные образы и другой жизни: роющей норы острыми когтями, порхающей на коротеньких, будто подрезанных крыльях, рыскающей короткими перебежками в этом тенистом приюте – жизни, ищущей убежища от палящего солнца и находящей утешение в более прохладных песках. Звон кристаллов превращал это кипение жизни в беспорядочное мелькание теней и призрачных вспышек.

Несмотря на все эти помехи, кое-что начинало понемногу вырисовываться. Из потока мимолетных сердцебиений, скрежета коготков и мягкой поступи лап начал формироваться рисунок, указывающий на четкую закономерность: все они стремились прочь от того места, где звон был громче всего. Как будто лес забил тревогу, отгоняя своих мелких обитателей от чего-то, что двигалось по кристальной прогалине, развертываясь шеренгой к озеру.

«К нам».

Из-за громкого перезвона, раздирающего ее обуздывающий напев в клочья, Никс никак не могла понять, что заставило этот тенистый приют откликнуться таким предупреждением.

«Что же там может приближаться?»

Сосредоточившись, она превратила свой напев в золотую стрелу, удерживая ее на туго натянутой тетиве своей воли до тех пор, пока от напряжения не задрожало все тело, а затем выпустила ее пронзительным аккордом, переполненным силой.

Режущие слух ноты рванули к цели, увлекая за собой ее дух. Стрела пронзила кристаллы, проникнув в пустое пространство между вибрирующими частичками энергии, образующих материю, и наконец все-таки прорвалась сквозь диссонирующий напев тенистого приюта.

И все же лес, так и пульсирующий жизнью, был огромен, и хор множества голосов заглушил одинокий голос Никс. Изъеденное этой неохватностью, золото стало осыпаться с ее стрелы, превращаясь в отдельные тонкие пряди, которые тут же испарялись. Никс пыталась сохранить концентрацию, но уже не могла контролировать происходящее. Стрела, выпущенная ею, завихляла в полете, а затем разлетелась вдребезги, рассыпавшись дождем золотых искр.

Никс поперхнулась и отступила на шаг в воде.

Но не от какой-то обратной реакции.

Дотянувшись своим напевом насколько смогла, она все-таки уловила намек на то, что двигалось по этому звенящему пути, хотя и совсем мимолетный. И содрогнулась от самой его сути, от его черной и хищной натуры.

Она опять крикнула, обращаясь ко всем остальным, – на сей раз это было не предупреждение, а команда:

– Спасайтесь!

* * *

Грейлин подтолкнул Даала к воде. От первого резкого предостережения Никс до этого панического крика прошло всего несколько мгновений.

– Уводи Никс с мелководья! – прорычал он молодому человеку.

Даал крутнулся на месте и махнул Тамрин, которая уже двигалась в сторону более глубокой воды.

– Давай к Хеффе! – крикнул он ей, после чего повернулся к Никс: – Садись в седло!

Грейлин оценил быструю реакцию пантеанца. Если к ним стремительно приближалось что-то опасное, этим троим нужно было немедленно подняться в воздух. Однако глубокая вода сковывала движения. И если Никс без всяких помех уже запрыгнула в седло Баашалийи, то два рааш’ке стояли дальше в озере. Вдобавок Грейлин осознал, насколько отяжелели все три зверя, промокнув после купания.

Он надеялся, что Баашалийя был по-прежнему способен нести двух всадников.

Рыцарь перехватил Эсме, которая спешила к остальным, уже с ножом в руке, и указал на Никс:

– Давай к ней!

Чанаринка лишь кивнула и, раздвигая воду, быстро направилась к Баашалийе, свистнув на ходу. Быстро перебирая своими остроконечными ногами, Крикит промчался по песку и плюхнулся в озеро, почти сразу же скрывшись под водой.

Грейлин бросился к шлюпке, увлекая за собой Кальдера.

Викас по-прежнему охраняла ее, стоя возле откинутого люка.

Перде уже подбегал к шлюпке с противоположной стороны.

– Быстро внутрь! – крикнул им Грейлин, молясь, чтобы они успели поднять люк лебедкой и плотно закрыть его – иначе оказались бы заперты в этом деревянном ящике, как в мышеловке, торчали бы там у всех на виду, и деваться им было бы некуда.

Он сделал еще шаг – и тут какая-то тень вдруг напрочь заслонила солнце. Грейлин пригнулся и отпрянул назад. Огромная фигура, размером с буйвола, зависла в прыжке высоко над шлюпкой. Перед глазами промелькнули крылья, которые показались ему слишком коротенькими для такой туши. На мускулистом теле топорщились черные перья, а длинные чешуйчатые ноги под ним заканчивались огромными когтями. На длинной изогнутой шее сидела маленькая голова, больше похожая на голову змеи или ящерицы, хотя и с торчащим из нее кривым, как ятаган, клювом.

Грейлин проворно отскочил в сторону.

Когда тварь стремительно падала обратно на землю, один из ее задних когтей, острый как бритва, пробил летучий пузырь шлюпки и проделал длинную прореху в ткани. Затем огромная птица с шипением ударилась о песок, глубоко зарывшись в него когтями, и опять выпрямилась во весь рост, башней нависая над Грейлином. Летучий пузырь над ней сморщился и с шипением сложился внутрь, бессильно обвиснув.

Перде с криком обогнул шлюпку с носа с топорами в руках и метнул один из них в пернатое чудище, но то с молниеносной быстротой уклонилось в сторону, и тут же в воздухе промелькнула здоровенная нога – так быстро, что было не уследить и глазом. Здоровяк отпрянул назад, уклонившись от удара – но не от длинного изогнутого когтя.

Перде неловко попятился, ошеломленно опустив взгляд на свой вспоротый живот, из которого вываливались розовые петли и струилась кровь, и попытался затолкать внутренности обратно.

– Я… я все-таки кончил эту гадину…

Увы, это оказалось не так.

Стоило ему поднять взгляд, как шея существа с быстротой щелкнувшего кнута метнулась вниз, и острый клюв ударил Перде прямо в глаз, пробив кость до самого мозга. Здоровяк отлетел назад и проехался по песку, уже бездыханный.

Все это произошло буквально в мгновение ока.

Грейлин бросился к твари, проскользив на