Картинки – как будто бы про меня, а будто бы и нет - Никита Белугин

— Что тебе скучно зажилось-то так?

— А чему веселиться? — ответил я тихо.

— Так и не надо веселиться! Грустить надо. Видишь какая погода серая. Грустить время пришло.

— Ты сейчас очухался? Я ведь в тот раз тебя отпустил потому, что ты же совсем невумате был.

— Отпустил? — несколько дерзко произнёс я. Но на этом слове дерзость моя иссякла тут же.

— Ну да… “Отпустил”. Так ты значит давно уж за моей спиной два пальца над моей головой держишь?

Я посмотрел на Катю — она стояла и тихонько улыбалась отчего-то. «Чёрт! Какой же я дурак!» — подумал я в ту же минуту, глядя на эту улыбочку.

— Какие два пальца? — задал я вопрос чтобы оттянуть маленько время.

— Дурачком-то не прикидывайся! Она же мне всё рассказала! И как ты на кухне к ней приставал, и как проводить однажды порывался! А теперь ещё и в моей собственной машине пристроился.

Я понимал, что сейчас объяснять Славику, де она и вовсе была непротив, бесполезно, так как она конечно уже обрисовала ему картину в выгодном для себя ракурсе.

— Что молчишь-то? Боишся что ли?

— Чего мне бояться? — ответил я.

— Известно чего боятся такие как ты — ответственности.

В толпе раздался смех; один из товарищей заметил:

— Славик, ты чё как мусор в протоколе? «Ответственности!» Ха-ха-ха!

— Ну а как? — повернулся Славик к смеющимся и тоже улыбнулся.

Мне показалось, что он тут же возненавидел себя за эту улыбку, потому что только что распалил в себе неслабую ярость и сам де её притушил весёлым чувством.

— Ну так что молчишь-то? Ты под кайфом может опять? Машину что ли продал? Откуда у тебя деньги? А, обморок?

В толпе опять раздался смех.

— Нет. — ответил тихо я.

— Ну так скажи что-нибудь хотя бы в своё оправдание. — тут Славик с этой фразой уже сам улыбнулся, а не от шуток друзей, — улыбнулся злобно и победоносно.

Мне было не до Славика и не до его наездов, — сердце моё пронзило предательство той, из-за которой я пошёл на весь этот риск. Я проиграл, сделав ставку на самообман, — теперь я просто стоял и ждал, чем всё закончится.

— Нет, ты точно под кайфом. — произнёс ещё раз Славик. — Мы ж с тобой сколько знакомы? А?

— Какая разница? — вполголоса ответил я.

— Действительно — никакой. — ответил и он, и тоже как-то замолчал, будто на миг задумавшись.

Так бывает между людьми, когда разговор заходит в тупик и нужно либо найти новую тему, либо сделать какое-то действие — выбрать новый поворот. И Славик выбрал второе.

Я был очень удивлён в ту же миллисекунду, когда увидел звёзды, как в мультике, в глазах. Я думал, что такие звёзды остались все в школьном времени, но нет — теперь я был взрослый, а звёзды всё те же.

Я упал от Славикова удара и он начал меня запинывать, стараясь ногами попасть опять по лицу, — что ему, впрочем, весьма удавалось, так как я не знал что делать… Я не привык получать и, кажется, никогда не был в таком положении жертвы, поэтому и не закрывался и встать, чтобы полезть в драку, тоже не пытался. Но наконец, когда один из ударов получился слишком удачным (что я даже услышал своими ушами хлопок, как по футбольному мячу, по своей щеке), я почувствовал сильную боль, от которой уже, не рассуждая, укутал как мог голову руками.

«Хорош, хорош.» — послышались голоса, — впрочем, весёлые голоса. Славик, как победитель и как человек гордый, разумеется, не слушал дружеских советов и ещё отыгрывал ногами по моим бокам. Тогда послышался голос уже Екатерины: «Слав, надоело, поехали куда-нибудь.» Голос её тоже был расслаблен и не то чтобы там какой-нибудь хотя бы с ноткой жалости, будто бы она лисит, а на самом деле ей всё же меня жалко. Нет, голос её звучал даже наоборот, с ноткой брезгливости, дескать оставь ты этого недоноска, — охота тебе об него ноги марать?

Не знаю, как я уловил эти нотки в её голосе, — может быть конечно мне только так показалось, — но я не сомневаюсь в своём впечатлении до сих пор. И те её слова прибили меня духовно не хуже, чем физически меня прибили удары Славика. Я, кстати, и про тот вечер так же считаю, что не в наркотике всё же было дело, когда мы сидели с ней в машине, а в ней самой.

— Поехали, Слав, внатуре. — раздался голос кого-то из друзей. — Щас соседи мусоров вызовут — тебе оно надо?

Теперь у Славика была законная причина — нестыдная по нашим уличным понятиям причина, чтобы послушаться и оставить меня. Они с шутками и смехом завели свои два автомобиля и неспешно уехали. Из окна одной из машин, — очевидно из машины Славика, — я услышал хулительное слово, разумеется в мой адрес.

Да, наврал я, что предыдущая была последней. Но то правда, что глава предыдущая описала последнюю, так сказать, главу в моей наркожизни.

Теперь к моим побоям, — вернее, к моим травмам. Не буду долго философствовать, — наверно любой человек хоть раз в жизни получал по мордасам, не исключая причём и женщин…

Я по мордасам отхватил весьма серьёзно в этот раз. До сих пор удивляюсь — как я не отключился. Впрочем, есть этому объяснение анатомическое: я хоть и не биолог, и вообще никто в нише научной, и даже слово «анатомическое» написал правильно со второй попытки, но я увлекаюсь боями без правил и люблю смотреть трансляции по ТВ, — так вот в этих боях стоит только бойцу удачно попасть сопернику за ухо, так тот тут же как робот с отключенным питанием складывается спать. Я это отметил и поэтому, пользуясь случаем, хвастаюсь. Что касается моей собственной головы, то я не помню в какие её части приходились удары.

Я хоть и не отключился, — и, кстати, если бы отключился, то наверно мне бы было лучше, — и состояние моё в сознании было куда более, я думаю, плачевное, чем у