Николай Чергинец - Вам — задание

— Погиб он, вчера погиб. Я недавно прибыл еще с тремя ребятами. Всего добровольцев пошло восемь, но пятеро погибли, когда реку переплывали. Немцы сильный огонь с фланговых высот ведут.

— А у меня Гриша Семин погиб...

Купрейчик и Челидзе, посоветовавшись, решили, что Челидзе будет командовать левым флангом, а Купрейчик — правым. Уходя к себе, Алексей спросил:

— Вахтанг, не пойму, почему Васильев тебя, командира роты, сюда через реку направил?

— Э, нет, дорогой! Когда от тебя радиограмма пришла, связи с ротой Орешко никакой не было. О его смерти мы узнали от бойца, который приплыл вчера ночью с этим сообщением, он же сказал, что рацию у них разбило снарядом, то встал вопрос, кому командовать его ротой и, самое главное, как предупредить о вашем появлении, вот я и насел на командира полка. Он же знает, что мы с тобой друзья, поэтому не устоял.

На душе у Алексея стало тепло. Он был очень благодарен другу и Васильеву. Даже в такой момент сделали все, чтобы помочь разведчикам.

Но вслух Купрейчик сказал только: «Пока». И, пожав руку Челидзе, направился на свой правый фланг.

Наступило утро. Купрейчик и Челидзе, каждый на своем фланге, готовились к атаке.

Перед атакой каждый думает о чем-то самом дорогом. Алексей думал о Наде. Он понимал, что скоро, очень скоро он выскочит из этой глубокой, ставшей при мысли об атаке такой уютной, даже домашней, траншеи и пойдет вперед навстречу свинцовому ливню. Трудно, конечно, это делать, сознавая, что в любое время ты можешь встретить смерть. Сколько нужно человеку в это время физических и духовных сил, самоотречения и понимания острой необходимости этой атаки! А у Алексея невольно мелькнула мысль: «Вот сейчас сзади, из-за реки, взлетят две красные ракеты, и в атаку пойдут и храбрецы, и обыкновенные люди. О чем они будут думать в этот момент?»...

Две красные ракеты, которых все ждали, взвились в небо неожиданно. Купрейчик первым выскочил из траншеи и, держа в правой руке автомат, взмахнул им:

— Вперед!

Он бежал и, не поворачивая головы, чувствовал, что бегут рядом бойцы. Грянуло многоголосое «ура!», и даже бешеный огонь, который фашисты открыли, был не таким оглушительным. В этот момент где-то на флангах, вдалеке дружно забили автоматы. «Наши пришли!» — радостно подумал старший лейтенант и, поливая из автомата уже близкую вражескую траншею, готовился к рукопашной. Вдруг что-то сильно толкнуло в бедро. Алексей хотел остановиться, но в этот момент почувствовал одновременно удары в плечо и грудь. Он повернулся боком и медленно упал на влажную, прохладную траву...

40

ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫЙ ОТДЕЛА

БОРЬБЫ С БАНДИТИЗМОМ

ВЛАДИМИР СЛАВИН

Оперуполномоченный отдела борьбы с бандитизмом Владимир Славин быстро осваивался с новой ролью. Работы было много. В городе и за его пределами, в близлежащих лесах, селах, укрылось немало фашистских приспешников, которые нападали на представителей Советской власти, активистов, рабочих и крестьян. Оперативные работники трудились с утра до вечера, нередко сутками напролет.

Если раньше, в партизанском отряде, было ясно, где враг, где свой, то здесь приходилось искать притаившегося, нередко хитро замаскировавшегося бандита или полицейского...

Славин, усталый и злой, сидел в небольшом кабинете и просматривал дело Федько, бандита с довоенным стажем. Он организовал шайку из бывших полицаев и уголовников, почти каждый день устраивал нападения на представителей власти. Бандиты грабили людей, не останавливаясь ни перед чем. На их совести было немало загубленных жизней. Вот и сегодня. На лесной полянке нашли задушенного тринадцатилетнего пастушка. В стаде, которое он пас, не хватало трех коров. Неподалеку были обнаружены следы людей и лошадей. Во время происшествия мать пастушка находилась на опушке леса, поблизости от стада. Услышав топот коней, она спряталась в кустарнике, видела, как мимо нее шестеро всадников прогнали трех коров.

По всем данным, это были сообщники Федько. Опергруппа, в которой состоял и Славин, сразу же отправилась на место преступления. Но напасть на след бандитов не удалось, и сейчас предстояло организовать активные поиски.

Дежурный, пожилой капитан Орлов, сказал:

— Слышал, Коротков срочно сдает дела вновь прибывшему начальнику отдела, а сам уезжает к новому месту службы, в Минск.

— Нет, впервые слышу. А где Коротков?

— Вместе с новым начальником поехали в обком, но он сказал, чтобы ты дожидался его и никуда не уходил.

— А кто у нас будет новым начальником?

— Он мне пока еще не представился, — улыбнулся Орлов, — я его только краем глаза видел. Капитан, видать, фронтовик. Чуть прихрамывает, четыре ордена, медали на груди...

— Да, жаль с Коротковым расставаться, — грустно проговорил Славин. — Я у себя буду. Приедет, позови.

Раньше Славин не подозревал, что будет так трудно бороться с бандитами, которые словно волки рыскают по лесам.

А тут еще Коротков уезжает. Славин так привык к нему, что не представлял свою жизнь без этого умного, смелого и внимательного человека. Приоткрылась дверь, показалась голова дежурного:

— Славин, к начальнику!

Владимир вошел в кабинет и увидел Короткова, стоявшего посреди кабинета.

— Вызывали, Сергей Миронович?

— Да, да, Владимир Михайлович, входи. Познакомься, новый начальник отдела Петр Петрович Мочалов.

Славин, не обратив внимания на фамилию, посмотрел в угол, где на старом кожаном диване сидел капитан. И вдруг у Владимира перед глазами поплыли круги. Он узнал двоюродного брата.

Мочалов тоже изумленно смотрел на высокого черноглазого парня и смутно узнавал в нем пятнадцатилетнего мальчугана, которого видел последний раз перед войной. Коротков сказал ему, что познакомит с сотрудником, занимающимся делом банды Федько, но чтобы это был Володя Славин — Мочалов никак не мог предположить. Не обращая внимания на удивленный взгляд Короткова, братья стояли и молча глядели друг на друга, а затем крепко обнялись.

— Петя!

— Вова! Брат!

Не скрывая слез радости, они рассматривали друг друга. Коротков наконец понял, в чем дело, и, улыбнувшись, сказал:

— Надо же, чтобы так неожиданно братья встретились. Я оставляю вас одних, поговорите, об остальном побеседуем позже. — И вышел из кабинета.

Петр и Владимир сели на диван, и начался у них длинный разговор. Рассказал Володя Петру и о его семье. Петр плакал. Разве мог он когда-нибудь даже подумать, что о жизни своей жены и детей в оккупации узнает от своего брата.

Славин понимал, как тяжело сейчас Петру, и давал ему время прийти в себя...