Елена Бергман - Мир львинов

— Вот тебе месть! — прошипел львин прямо в его расширившиеся зрачки и медленно сжал пальцы на горле врага. Седой забился — ему не хватало воздуха. Немного придушив противника, Мрах вскочил и рывком поставил его на ноги. Львин был страшен.

— Вот вам ваш вождь! — крикнул он желтолицым, от души встряхивая поверженного противника. — Вот вам кровь!

Седой рванулся и ударил Мраха локтем в раненое плечо. Львин охнул и ослабил хватку.

— Убью! — взвыл чужой вождь и бросился на пошатнувшегося Мраха. Оба воина снова покатились по земле, рыча и расшвыривая песок. И на этот раз удача оказалась на стороне львина — он снова сумел подмять седого. От души вывернув противнику руку, Мрах уселся ему на спину и гордо вскинул голову.

— Каюк вашему вождю. — сообщил он желтолицым. — Совсем каюк!

Не торопясь, словно смакуя, опьнянный победой львин потянул из-за пояса острый охотничий нож.

— Нет! — вкрикнул Варму и бросился к нему, но пошатнулся и едва не упал. Рука львина с зажатым в ней ножом уже поднималась…

Тонкая фигурка выскользнула из толпы и кинулась к седому — варах узнал Анини. Девушка схватила занесенную для удара руку и рванула на себя. Мрах стремительно обернулся, обнажая клыки — львин был в ярости.

— Нет… — повторил русоволосый.

Анини, отброшенная мощным ударом кулака, полетела на песок. Мрах зашипел и снова поднял нож.

— Не убивай… — простонала девушка, с мольбой простирая к нему руки. — Папа!

И Мрах опомнился. Охватившее его боевое безумие схлынуло, взгляд прояснился. Отшвырнув нож, львин встал и отпустил поверженного седого.

— Я победил! — сказал он тихо. — Можете убивать…

Анини на четвереньках подползла к слабо трепыхающемуся на песке отцу и обняла его. Она плакала.

Мрах сплюнул и, пошатываясь, побрел к все еще стоящему на ногах, утыканному стрелами Варму. Желтолицые смотрели в его медленно удаляющуюся спину.

— Я победил… — шептал львин, обнимая друга. — Победил…

Русоволосый тяжело вздохнул и медленно опустился на землю — он потерял сознание.

Глава 14. В плену у желтолицих

Раненый в живот львинен умирал долго и мучительно, и никто не мог ему помочь. Скорчившись на подстилке из сухой травы, он третьи сутки кричал от боли. Его стоны, то громкие и отчаянные, то тихие и жалобные, сводили с ума. Слушать ЭТО было невозможно, хотелось заткнуть уши и бежать, куда глаза глядят, но бежать было некуда — пещера, в которой держали пленников, была слишком маленькой.

— Мама… — звал в бреду несчастный. — Мамочка… Мне так больно… Мама…

Мяви лежал рядом и страдал. Его грудь стягивала повязка. Юный воин остался жив просто чудом — стрела прошла совсем рядом с сердцем. Львинену тоже было больно и его терзала лихорадка, но все-таки его рана не была смертельной. Юношу мучала жажда.

— Пить… — едва слышно шептал он. — Пить…

Кто-то склонился к Мяви и поднес к его губам свернутый лист. С трудом открыв глаза, львинен узнал Мраха.

— Пей. — велел вождь, приподнимая раненому голову.

Мяви жадно припал к воде.

— Вот так… — вздохнул львин.

Напившись, юноша почти сразу уснул.

— Ты поправишься… — шептал Мрах, с нежностью разбирая его спутанную гриву.

Умирающий львинен ненадолго замолчал, обессилев — ему становилось все хуже и хуже. Мрах оставил спящего Мяви и подошел к нему. Несчастный юноша лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал.

Гривастый вождь опустился рядом с ним на колени и осторожно поправил сбившееся одеяло.

— Мрах… — хрипло позвал раненый. — Мрахи… Я умираю?

Львин наклонился и поцеловал юношу в пылающий влажный лоб.

— Я не хочу умирать… — прошептал львинен.

— Ты не умрешь. — уверил его Мрах.

Юноша отвернулся и застонал — его терзала боль.

— Добей меня… — услышал львин. — Не могу больше…

Мрах едва слышно застонал. Юноша схватил его за руку.

— Добей… — взмолился он. — Пожалуйста…

Мрах отшатнулся. Раненый закричал и откинулся назад. Их глаза встретились.

— Добей!!!

И львин решился. Склонившись к умирающему, он положил руку на его горло.

— Прощай, друг… — прошептал юноша. Мрах сжал пальцы.

Юноша забился, задыхаясь, его глаза расширились в смертной муке, потом потускнели и закрылись. Истерзанное тело обмякло. Мрах опустил его на пол и заплакал, уткнувшись лицом в еще теплую, но уже мертвую шерсть.

— Мальчик… — шептал он. — Бедный мальчик…Прости…

Львинен остывал под его руками.

— Он все равно бы умер. — услышал Мрах, и Варму тяжело опустился рядом. — Ты только облегчил его конец.

— Я знаю. — ответил львин. — Знаю…

Варах обнял скорбящего друга и осторожно привлек к себе — его многочисленные раны оказались несерьезны, но любое движение причиняло боль.

— Мяви-таки уснул. — проговорил Мрах тихо.

Человек льва вздохнул.

— Он счастливчик. — промолвил он и улыбнулся.

— Тебе тоже надо поспать. — продолжал варах.

Мрах затряс головой:

— Не могу!

— Можешь! — настаивал Варму. — Иначе свалишься! Что я тогда скажу твоим женам и детям?

— Ладно. — сдался львин. — Пойду попробую.

Вздыхая, он прошел в угол пещеры и прилег на одеяло. Перед глазами стояло лицо умершего юного львинена.

— Мальчик… — шептал Мрах, смахивая слезы. — Прости…

Провалявшись с лучину, львин все-таки задремал.

Ему приснился Миррик.

— Папочка. — говорил львинок, протягивая к нему руки. — Добей меня…

Львин с криком вскочил. По его щекам бежали слезы. Тяжело дыша, несчастный вождь поднялся и побрел к Мяви — присутствие раненого юноши его успокаивало. Маваш все еще спал. Взяв его за руку, Мрах долго сидел, глядя в никуда. Ему было плохо.

— Это все из-за меня. — бормотал он. — Не уберег детей…

— Прекрати себя мучать. — прошептал Мяви — оказывается, юноша уже не спал. — Ты ни в чем не виноват! Мрах вздрогнул и выпустил его руку.

— Полежи со мной. — попросил раненый. — Мне страшно. Львин лег и обнял друга. Мяви был ужасно горячим.

— Поспи. — прошептал раненый. Мрах долго лежал, слушая его хриплое дыхание, и потихоньку уснул.

Утром пришли желтокожие. Они принесли еду и воду и забрали мертвого львинена. Мрах спал и не слышал, как уносили тело. Когда львин проснулся, его уже не было.

— Не попрощался… — сокрушался гривастый вождь, глядя на опустевшую подстилку.

Варму протянул ему амулет умершего.

— ЭТИ отдали. — сказал он.

Мрах принял амулет и надел на шею. Камушек оказался холодным.