Нефритовая лиса - Крис Велрайт

— продолжала наложница, её глаза горели злорадством. — Ведь у неё не было детей до тех пор, пока я не родила сына. Как можно исцелить бесплодие? И отчего все беды начали происходить именно сейчас, когда мой сын начал возвышаться при дворе? Все мы знаем, какой силы может быть зависть женщины к той, что смогла родить сына. И неудивительно, что Ицин выросла такой непочтительной — ведь на неё бросает тень её мать!

Тай Дзяо подняла голову, её лицо было белым, как рисовая бумага.

— У духов нет причин вредить нашей семье, — наконец произнесла она.

Ицин хотела бы, чтобы ее мать замолчала. Видеть, как главная жена лежит у ног мужа, умоляя его о прощении, а наложница сидит рядом с отцом, обливая её грязью, было унизительно.

— Причина, по которой моя дочь сегодня так непочтительна перед своим отцом, вовсе не в существах из другого мира, — добавила Тай Дзяо, словно собрав остатки смелости. — А в том, что она слишком много читает.

Отец молчал и становился всё мрачнее. Его взгляд скользнул от жены, причитающей у его ног, к наложнице, чей громкий голос разносился по залу, и к Ицин, молчавшей с опущенной головой. Наложница уже открыла рот, чтобы добавить ещё что-то, но ее сын Чжэнь мягко положил ей руку на плечо и отрицательно покачал головой.

Это было вовремя, потому что терпение отца наконец лопнуло.

— Довольно! — рявкнул он, ударив ладонью по столу так, что посуда звякнула. — Я устал от вашей глупости, низости и тех проблем, что вы создаёте!

Он повернулся к сыну:

— Ты сам будешь отвечать перед министром за всё, что натворил.

Затем его взгляд упал на Ицин.

— А ты, — произнёс он холодно, — я согласен с твоей матерью: твоё обучение не пошло тебе на пользу. Ты выйдешь замуж за тивийского торговца и отплывёшь так скоро, как это будет возможно. Надеюсь, что там ты не обрастёшь дурной славой.

Его голос был как камень, упавший в воду, и его слова оставили тягостное эхо в тишине комнаты. Ицин не смогла произнести ни слова, её дыхание участилось, а сердце сжалось от страха и отчаяния.

Глава четвертая

Тай Дзяо была настолько сильно рассержена поступком дочери, что отказалась даже видеть ее. Ицин старалась пробиться сквозь холодное молчание, но ее слова тонули в пустоте. Раз за разом она заходила в материнские покои, лишь чтобы услышать глухой отказ. Оставалось лишь смириться и ждать — ждать того часа, когда корабль увезет ее далеко, в чужую провинцию, где ей суждено стать женой незнакомого торговца.

Эти дни ожидания были для Ицин невыносимы. Она металась по комнате, потеряв покой и аппетит. Сон приходил к ней урывками, мучительный и тяжелый, а пробуждения наполнялись тревогой. Ни книги, ни разговоры со служанкой, ни даже игры с Желтком, маленьким любимцем, не приносили утешения. Её мысли кружили вокруг одного: её будущего. Оно уже предрешено и не сулит ничего хорошего. А еще ее мучили мысли о том, почему она такая неблагодарная дочь. Она старалась быть такой, какой её хотели видеть родители, но эти старания не приносили ей радости, лишь заставляли желать иной судьбы.

Каждый раз, думая о жизни вдали от Сэи, её сердце сжималось от тоски. Как она сможет жить, оторванная от родных, дома, привычного мира? Ей хотелось плакать и жалеть себя, но одновременно она боялась ещё больше разочаровать мать и отца. Почему же она не может, как другие женщины, смириться с выбором мужа и принять судьбу?

Ей остро захотелось, чтобы мать увидела её страдания, обняла, утешила, сказала, что всё будет хорошо. Но госпожа Тай была слишком увлечена своими верованиями и нескончаемыми сожалениями о том, что не смогла родить сына. В этих стенах для Ицин не было утешения

В один из таких безрадостных дней, когда казалось, что мрак никогда не рассеется, дверь тихо скрипнула, и на пороге появился брат.

Ицин смотрела на Чжэня, стоявшего на пороге комнаты, и чувствовала, как внутри поднимается волна тревоги. Его фигура была прямой, осанка горделивой, а слегка вздёрнутый подбородок придавал облику надменность. Он напоминал тех чиновников, о которых она читала в книгах, — безжалостных, эгоистичных, хитрых. Может, это все её воображение рисовало такой образ?

Сердце Ицин сжалось сильнее. Она помнила слова матери, госпожи Тай, которая всегда утверждала, что Чжэнь и его мать, наложница Фань, лишены чести. Их семьи разделяла стена обид, недосказанностей и открытой вражды. И вот теперь Чжэнь стоит перед ней, и она не знает, чего ожидать.

Может, он пришёл, чтобы посмеяться над её положением? Чтобы увидеть её падение, насладиться её отчаянием и одиночеством? Эта мысль заставила её губы сжаться, а взгляд невольно стал настороженным.

Чжэнь молчал. Его лицо сохраняло спокойствие, но в глазах мелькнула тень. Был ли это укор? Или насмешка? Или что-то ещё, более глубокое, чего она не могла понять?

Ицин напряглась, собирая силы, чтобы выдержать его взгляд. Но она не могла избавиться от чувства, что этот мужчина для неё чужой и, возможно, опасный.

Ицин подняла голову, стараясь сохранять достоинство, хотя внутри всё дрожало от неуверенности.

— Ты изменился, — нарушила она напряжённое молчание.

— Ты тоже уже не та девчонка, которую я знал, — ответил он с лёгкой небрежностью, не убирая улыбки.

— Ты что-то хотел, брат?

— Заглянул к тебе, чтобы убедиться, что ты ещё не уморила себя голодом.

Он прошёл в комнату, медленно оглядываясь. В убранстве спальни чувствовалась женская рука: изящные шёлковые занавески мягко струились вдоль окон, тонкие фарфоровые статуэтки стояли на резном столике, а в углу на подушках дремал Желток. Лёгкий аромат жасмина витал в воздухе, но Чжэнь, казалось, не был впечатлён. Его взгляд лениво скользил по комнате, будто он видел перед собой не место, где живёт его сестра, а что-то совершенно чуждое. Ицин следила за его движениями, чувствуя, как внутри поднимается волна раздражения.

— Тогда ты напрасно пришёл, — резко ответила она. — Наши родители сделают всё, чтобы я дожила до того момента, как они отправят меня прочь из родного дома. На чужбину, замуж.

— Ну, разве замужество не предел мечтаний любой женщины? — его голос звучал так, будто он говорил очевидную истину. — Особенно если учесть, что ты сама приложила усилия, чтобы ускорить этот процесс. Даже выучила замечательную притчу, которая так понравилась отцу. Ты думала,