Наталья Пожарицкая - Обезьяны, обезьяны, обезьяны...

...Через леса и горы, через реки и озера нес царь ракшасов Ситу, и некому было защитить прекрасную царевну Митхилы. Но вдруг заметила она, что стоят на вершине горы обезьяны, смотрят в небо и видят, как уносит ее Равана. Тогда бедная царевна оторвала шелковый лоскут от своего платья и бросила его вниз обезьянам. «Может быть,— подумала она,— обезьяны увидят Раму, отдадут клочок от моей одежды и расскажут ему обо всем?»

Долго искал Рама и его брат Лакшмана Ситу. И однажды они получили совет: «Ступайте к озеру Пампа. Там на горе Ришьямука живет могучий царь обезьян Сугрива. Идите, воины, к Сугриве. Он поможет вам отыскать Ситу». И в самом деле, оказывается, это Сугрива и его мудрый и верный советник Хануман видели, как Равана нес Ситу. Рама помог Сугриве победить его брата, за что царь обезьян повелел Хануману созвать всех обезьян, какие только водятся на земле, и разослать их в разные стороны на поиски Ситы. Шли обезьяны, шли и вышли на берег могучего океана. Где-то в океане, далеко, так что даже с берега не было видно, знали они, есть остров Ланка. На нем злобный Равана спрятал бедную Ситу. Но по морю обезьянам было не добраться до этого острова. И тогда спросили они друг друга: кто из них мог бы прыгнуть на Ланку. Одна обезьяна сказала, что может прыгнуть всего на десять йоджан, а другая сказала, что дальше двадцати ей не прыгнуть. Тогда, повествует легенда, сын обезьяны и ветра, быстрый и ловкий Хануман, изловчился, прыгнул, перелетел через океан и опустился на берег Ланки. Нашел он там Ситу, утешил ее, успокоил, сказал, что Рама идет ей на помощь, и тем же манером вернулся обратно. И двинулся Рама освобождать свою лунноликую Ситу. А за ним — несметное полчище обезьян и медведей. Потом была страшная битва с Раваной. И Рама победил — потому что ему помогли обезьяны. Освободил он свою ненаглядную Ситу, одарил Сугриву, Ханумана и прочих обезьян дорогими подарками и благополучно вернулся домой.

Давно минуло время, когда «Рамаяну» из уст в уста передавали друг другу поколения сказителей. Она переведена с древнего индийского языка — санскрита на многие языки мира. Ее читают, ею наслаждаются, ее исследуют. Исследуют философы, литературоведы, искусствоведы... А недавно вдруг заинтересовались приматологи — специалисты по обезьянам. В старинной легенде среди вымысла и нагромождения сказочных образов — какая легенда, порожденная фантазией народа, обойдется без них — ученые обнаружили россыпь тонких и точных наблюдений, касающихся обезьян.

Во-первых, сами сведения о том, что с незапамятных времен в Индии водятся обезьяны. Водятся в лесу. Валин — брат Сугривы, побежденный Рамой, говорит ему: «Я всего лишь обезьяна, которая живет в лесах и питается кореньями и плодами». Дальше. «Царь обезьян». Конечно, во многих сказках можно найти царя у животных. Царевна-лягушка, например. Но у обезьян, населяющих Юго-Восточную Азию и живущих стадами, действительно есть вожаки.

А вот точно подмеченные черты поведения и характера: вожак обезьян, по наблюдениям древнего сказителя, хитер, свиреп и вероломен; придя в возбуждение и испугавшись, он быстро-быстро бегает взад-вперед по склону горы. Вот он пришел в ярость, и «шерсть у него стала дыбом, пасть оскалилась (правда, сказитель добавляет — «в грозной улыбке») и острые клыки кровожадно обнажились».

Описание, под которым вполне может подписаться современный исследователь поведения обезьян. А Хануман? Он могучим прыжком кидается со склона горы, завидев героев легенды. В поисках Ситы легко вспрыгивает на стену, прыгает с кровли на кровлю... Ему ничего не стоит взобраться на дерево, провести на нем ночь, укрывшись среди ветвей и листвы. В радостную минуту он взлетает по столбу, поддерживающему своды, и соскакивает вниз, проявив тем, как повествует сказитель, свою обезьянью природу.

Разумеется, эти поздние изыскания ничего не добавляют сегодня к нашим знаниям об обезьянах. Они только еще одно свидетельство народной наблюдательности и подтверждение того, что «сказка ложь, да в ней намек...». Однако же некоторые приматологи сумели определить даже вид обезьян, наблюдения над которыми породили образ Ханумана, например. Одни считают, что это макаки резусы. Другие полагают, что лангуры. В предположениях помогают древние росписи, барельефы, скульптуры на темы «Рамаяны», украшающие древние храмы. Одно из них — резное изображение «Хануман, созывающий свое обезьянье войско»,— украшает храм Сваей в городе Уна в Индии.

Между прочим, описывая разнообразных обезьян, что вслед за Рамой устремились к острову Ланка, автор древней поэмы упоминает некую обезьяну — рыжую, с длинной гривой. Как знать — не есть ли это первое в литературе упоминание об орангутанах. Они водятся в Юго-Восточной Азии, на островах Суматра и Калимантан.

Правда и вымысел

Первая научная сводка об обезьянах принадлежит Аристотелю. Наверное, не будет преувеличением сказать, что экскурс к истокам почти любой науки приведет к этому имени. Аристотель оставил человечеству трактаты по этике и логике, исследования по физике и по управлению государством, трактаты по космологии, искусству, экономике. Биологии он подарил множество оригинальных работ и идей. Среди щедрого наследства — первая классификация животного мира и вывод о сходстве обезьян с человеком.

Люди-обезьяны. С гравюры XVII века.

Аристотель, живший в IV веке до нашей эры, был первым, кто высказал идею усложнения мира. Этой идеей он руководствовался, выстраивая своеобразную «лестницу существ». На нижней ступеньке лестницы он поставил тела неживой природы, над ними — растения, над растениями — животных. Венчал систему самое высокоорганизованное существо — человек.

Всех известных ему животных Аристотель разделил на две группы. К одной отнес бескровных, к другой — животных, обладающих кровью. В группу бескровных вошли животные, которые по современной зоологической классификации относятся к беспозвоночным: насекомые, ракообразные, моллюски. В категорию «кровяных» попали «живородящие четвероногие с волосами» — теперь это соответствует млекопитающим; «яйцеродящие четвероногие, иногда безногие, со щитками на коже», то есть рептилии; «всегда яйцеродящие двуногие с перьями, летающие» — птицы; «живородящие безногие, живущие в воде и дышащие легкими» — киты; «яйцеродящие безногие, с чешуей или гладкой кожей, живущие в воде и дышащие жабрами» — рыбы.

Самую высокую ступеньку Аристотель отвел «живородящим четвероногим с волосами» — млекопитающим. Над ними он и поместил человека.

«Есть, однако, животные,— делился Аристотель своими соображениями в сочинении «История животных»,— которые обладают как свойствами человека, так и четвероногих. Например, питекос, кебос и кинокефалос». Это и были известные Аристотелю обезьяны. Питеками, как полагают, он называл макаков маготов, кебосами (или цебусами) — хвостатых обезьян, наверное мартышек; кинокефалами, то есть собакоголовыми,— павианов. Этой триаде Аристотель отвел ступеньку между млекопитающими и человеком.