Наталья Пожарицкая - Обезьяны, обезьяны, обезьяны...

Зеленые мартышки напоминали мне мальчишек-сорванцов. Они гурьбой носились по вольере, быстрые, ловкие, любопытные, шумно откликались на все события и часто ссорились, ни во что не ставя своего вожака.

У зеленой мартышки элегантный вид. У нее черная мордашка, белые усы и баки, зеленая шапочка на голове. Плечи, спина и хвост зеленоватые, а брюшко светлое. Шерстка густая, короткая, мягкая. Величиной зеленая мартышка с крупную домашнюю кошку. Только хвост у нее подлиннее. Кстати, ни у одного вида мартышек нет цепкого хвоста. Висеть на хвостах могут только некоторые из американских обезьян. Мартышки — никогда.

Ближе всего к вольере зеленых красавиц стояла клетка с капуцинами. Мартышки не упускали возможность, привстав на ноги и вытянув шеи, заглянуть к соседям. Я разделяла их любопытство. Капуцины в Сухумском питомнике были тогда единственными представителями американских обезьян.

Кларик и Клара

Капуцинов было двое. Кларик и Кобра. Не знаю, кто придумал для самочки такое ядовитое имя. Нам оно не нравилось, и все практиканты звали подружку Кларика Кларой. Мы часто поддразнивали обезьян: «Кларик украл у Клары кораллы...» Они не обижались.

Кларик более всего любил ловить мух. У него была своя отработанная метода их ловли. Обычно Кларик взбирался на обрубок дерева в углу клетки, прикручивался к нему своим цепким хвостом и, присев на корточки, начинал то одной, то другой рукой подсекать надоедливых насекомых. Жертву он долго осматривал, потом аккуратненько, двумя пальчиками отрывал ей голову и отправлял в рот.

Клара была ленивица. Помню, когда я подошла к ним впервые, она лежала, развалясь, в тени и время от времени расслабленно шлепала ладошкой по луже рядом с поилкой. Проводив взглядом веер брызг, она облизывала мокрые пальцы и снова хлопала пятерней по луже.

Я нарушила идиллию. Новое лицо. Новый, слишком белый халат. А может, последняя капля, переполнившая чашу терпения,— сколько можно глазеть. Всех обитателей обезьяньей площадки показывали экскурсантам. Каждый день мимо обезьян проходили сотни людей. И хорошо, если бы проходили спокойно. А то почти каждый не удерживался от того, чтобы не подразнить животных. И вот, похоже, все раздражение, накопившееся у обезьян, рухнуло на меня.

Кларик отскочил в глубь клетки, припал на руки, пружинисто качнулся из стороны в сторону, угрожающе вытаращил глаза и выпрямил хвост трубой. Потом он сердито чирикнул, свернул хвост кольцом и бросился на сетку. Клара — за ним. Они висели на сетке напротив моего лица, потрясали ее руками и ногами, щерили зубы и сердито взмяукивали. Я не мешала им. В конце концов, каждый получил свое. Обезьяны разрядились, а я разглядела их как следует.

Капуцины — обезьяны не очень крупные. Сантиметров пятьдесят тельце вместе с головой. Почти такой же длины лохматый цепкий хвост. Весят они два-три килограмма. Самое приметное во внешности капуцина — подвижная темная шапочка на голове. Из-за нее обезьяны и получили свое название. Капуцины — это монахи ордена капуцинов.

Монахи обязательно носили грубые одеяния и непременно с капюшоном. Должно быть, человеку, давшему обезьянам это название, их черная шапочка на голове и черные потоки шерсти вдоль щек напоминали монашеский капюшон. У некоторых видов капуцинов шерсть на голове торчит двумя рожками. И потому другие натуралисты назвали капуцинов фавнами — в честь мифического лесного существа. Оба названия утвердились в науке. Кларик и Клара принадлежали к виду бурых черноголовых капуцинов, или фавнов.

Обезьяны быстро привыкли ко мне и только иногда в приступах раздражительности брызгали на меня водой, зачерпывая ее ладошкой из поилки. У Кларика были свои любимые развлечения. Зацепив хвостом миску, он часто таскал ее с грохотом за собой. Экскурсантов это веселило невообразимо. И мне иногда казалось, что Кларик проделывал свой номер специально, в расчете на публику.

Вот такой была эта компания, в которой много лет назад я начала изучать обезьян. Позже к ней добавились саймири, мандрил, мартышки гусары, бабуин, мартышка мона. Одно время в питомник завезли несколько шимпанзе. Жила здесь несколько лет пара гориллят. Коллекция обезьян при Сухумском питомнике дает хорошее представление о многообразии видов этих животных. И все же это лишь малая толика от общего числа видов огромного и многоликого племени обезьян.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Мифы и легенды

Обезьяны известны людям давно. В первую очередь, тем народам, которые жили по соседству с местами обитания этих животных. Сходство обезьян с человеком привлекало внимание людей, вызывало любопытство, поражало, смешило, тревожило, внушало трепет. В Древней Индии и Древнем Египте, наверное, из-за этого сходства обезьян возвели в ранг божества.

Всякий, кто бывал в Ленинграде, не раз, должно быть, завороженно стоял перед сфинксами на набережной Невы. «Сфинкс из древних Фив в Египте перевезен в град святого Петра в 1832 году»,— высечено на цоколе каждого. В XXII—XX веках до нашей эры Фивы были столицей, а позже — крупным религиозным центром Древнего Египта. До сих пор здесь сохранились развалины грандиозных храмов. Один из них — заупокойный храм фараона Аменхотепа III, правившего Древним Египтом в XV веке до нашей эры. Археологи установили, что некогда от храма к Нилу тянулась аллея сфинксов. Среди статуй были и те, что украшают сейчас набережную Невы. Многие сфинксы из этой аллеи отдаленно напоминают павианов гамадрилов. И наверно, не случайно. Потому что сфинкса — духа-охранителя, воплощение власти фараона — обычно изображали в виде фантастического существа с телом льва и головой либо человека, либо священного животного. А павиан в Древнем Египте был священ. Он олицетворял Тота, бога луны и мудрости. В доме каждого египтянина обязательно хранилась каменная, бронзовая или деревянная фигурка Тота. Убийство павиана каралось смертью. Трупы умерших павианов бальзамировали и хоронили на особых кладбищах. И до нашего времени дошло много фигурок и рисунков, изображающих Тота. Найдено множество мумий обезьян. Богатые находки дали археологические раскопки в Фивах.

С древнейших времен в ранг священного животного возведена обезьяна в Индии. Примерно в IV веке до нашей эры сложил древний поэт сказание «Рамаяна» о героических подвигах отважного витязя Рамы. Он совершил их, чтобы освободить жену свою, синеглазую и лунноликую Ситу, похищенную десятиголовым свирепым людоедом-ракшасом Раваной. И ничего-то бы, похоже, у Рамы не получилось, не приди ему на помощь обезьяны. А было так.