В стране ваи-ваи - Николас Гэппи

Я отобрал троих — Вайяму, Фоньюве и Уильяма. Что касается вождя, то он вернулся в свою деревню выше по реке, и я не был уверен в серьезности его стремления сопровождать меня. Поход обещал быть тяжелым, и я попытался выяснить, почему индейцы так хотят идти с нами: ведь им придется самим заботиться о своем пропитании так же, как если бы они путешествовали самостоятельно — наши скромные ресурсы могли служить только аварийным запасом.

Я знал, что Фоньюзе мечтает вновь увидеть родину и встретить племя своей матери. Уильям и Вайяма собирались искать себе жен. Оба жаловались, что женщин по эту сторону гор не хватает[30]. Особенно сокрушался по поводу своего одиночества Уильям — некому позаботиться о нем, испечь ему хлеб… Впрочем, я узнал, что он сам в этом виноват: три месяца тому назад в припадке хандры он отдал свою жену другому, который теперь отказывался возвратить ее, что ужасно возмущало Уильяма. У Вайямы была невеста, молодая девушка в деревне на Мапуэре. Он опасался, что она нашла себе другого, но хотел все же попытать счастья. А если не повезет, — то ж, купит по дешевке несколько терок и заработает, перепродав их по возвращении!

Эндрью совсем не хотелось идти на Мапуэру; Иону, похоже, также не влекло туда. Но я вопреки всем их предостережениям принял решение, хотя и не был уверен, что нам удастся открыть что-нибудь, кроме редких растений и красивых лесов. Нас ждал уединенный край, огражденный с севера горами, которые пересекала одна-единственная тропа, с востока и запада — девственными джунглями, с юга — грозными порогами на реках и воинственными племенами. Многое будет зависеть от удачи и количества продовольствия.

Запасов у нас было примерно на месяц, слишком мало, чтобы задерживаться в пути. В дополнение к прочим необходимым вещам каждый в силах нести продуктов недели на три. Если поход длится дольше, путешественники должны либо где-то пополнять запасы, либо питаться за счет местных ресурсов. Я сделал все от меня зависящее, чтобы использовать первую возможность: через неделю отряд Безила должен был выйти навстречу нам к началу мапуэрской тропы. Достигнув Мапуэры, я намеревался, кроме того, отослать обратно возможно больше людей и таким образом сэкономить продовольствие.

И все же еды у нас будет в обрез; на одном самолете просто немыслимо перебросить достаточные запасы. Не исключено, что мы встретим деревни, где удастся выменять продукты, но строить планы, основываясь на предположениях, я не мог. Мне было ясно: наступит момент, когда нам придется для продолжения похода перейти на местные ресурсы. Тогда успех экспедиции будет зависеть от удачной охоты и настроения носильщиков.

Часть вторая. Через Акараи

Заколдованная река

— Мистер Гэппи! Мистер Гэппи! — отчаянный крик послышался в тот самый миг, когда мы отчаливали.

Толпа индейцев расступилась, и на берег выбежал Чекема. Тяжело нагруженная узкая пятиметровая долбленка с четырьмя гребцами уже вышла в путь часом раньше; мы не могли задерживаться. Что там еще случилось?

Оказалось, что Чекема решил проверить, не остался ли я должен ему бисера или рыболовных крючков. Выслушав меня, он успокоился и застенчиво улыбнулся.

Заработал мотор, и мы двинулись вверх по реке. Позади в последний раз мелькнули холмы и освещенные солнцем здания миссии, четко выделяющиеся на фоне леса. Начался основной этап экспедиции.

Берега раздвинулись, открылась широкая лагуна, окаймленная пальмами яварда и болотными акациями. Дальше река, сжатая холмами, снова сузилась, появились быстрины.

Вскоре мы достигли Мавики — нового местожительства вождя. Это было коническое строение вроде Якки-Якки, окруженное навесами и пристройками. Перед домом высился трехметровый столб, разрисованный черной и белой краской; он должен был изображать змею; отчетливо виднелась голова, увенчанная длинным красно-синим пером ара. Вождь объяснил, что столб призван приносить счастье деревне. Не слишком натурально прихрамывая, он сообщил, что не может идти с нами, так как этим утром повредил ногу. Затем вождь проводил нас в свое жилье, где гостей ждали миски с едой и питьем.

Предстояло найти кого-то взамен. Кирифакка может пойти? Вождь задумался. Я знал, что здесь скоро начнутся полевые работы: каждый человек будет на счету. Наконец вождь кивнул в знак согласия. Кирифакка подпрыгнул от радости и побежал за своими вещами.

Среди тех, кто пришел к причалу проводить нас, был тарума Килимту, высокий и приветливый. Он держал на руках сынишку; рядом с ним стояла жена, местная индианка, с приветливым и умным лицом. На мой вопрос, где живут двое других тарумов, Килимту ничего не мог ответить, он не видел их уже много лет, слышал только, что они поселились где-то по ту сторону гор.

В устье Камо-вау — «реки Солнца» — мы остановились позавтракать на ровной площадке, где кто-то оставил следы своего пребывания: клочья шерсти тапира. И снова в путь…

Мы устроились кое-как среди ящиков. Становилось все жарче, река сверкала под палящими лучами солнца. Оно нещадно жгло лицо, защищенное только темными очками, и пекло темя, пока, череп не раскалился, как железная крыша. У меня началась дикая головная боль. Всем нам нездоровилось, мы чихали и шмыгали носом — должно быть, заразились от Юкумы. Порывшись в своих вещах, я отыскал черный клеенчатый шлем и накрыл им голову. Впрочем, шлем так нагревался на солнце, что его то и дело приходилось опускать в воду.

Особенно плохо чувствовал себя Эндрью; он жаловался, что у него болит бок, спина, шея, ноги, глаза, что его одолевает кашель. Я попытался рассмешить его, спросив, как обстоит дело с ушами и пальцами. Он даже не улыбнулся. Мне стало жаль Эндрью. Будь у меня другой переводчик, я отправил бы Эндрью домой; очень уж ему не хотелось идти на Мапуэру.

Под вечер, когда солнце спустилось ниже, мы достигли Яварды, самой южной в Британской Гвиане деревни ваи-ваи, названой так по имени колючих пальм, растущих на берегу. Извилистая тропинка вела к огромному дому. Фоньюве объяснил, что два месяца тому назад обитатели временно оставили деревню и отправились помогать жителям Якки-Якки расчищать новые участки на Оноро. За это время их собственные поля и огороды заросли высокой, по пояс, травой, переплетенной ползучими растениями. Внутри постройки, в мрачном помещении шириной более шестнадцати и высотой около двенадцати метров, протянули свои длинные призрачно-бледные стебли какие-то хилые растения с выцветшими листьями; на столбах и балках висели канделябры из грибков.

Дом был построен удивительно прочно. Массивные и крепкие дверные рамы