Дэвид Эттенборо - В тропики за животными

Впервые я услышал этот звук во время нашего путешествия по Кукуй. Мы разбили лагерь в лесу у реки и развесили гамаки. Я лежал и смотрел на звезды, мерцавшие сквозь листву. Со всех сторон подступали призрачные очертания кустов и лиан. Вдруг тишину пронзил леденящий душу завывающий крик. Он нарастал и достиг такой силы, что, казалось, вот-вот от ужаса остановится сердце, затем стал стихать и превратился в стон — так гудят провода под ветром. Этот ужасающий звук издавало отнюдь не чудовище, а обезьяна-ревун.

На протяжении недель я пытался записать этот крик. Перед каждой ночевкой в лесу я с упорством религиозного фанатика прикреплял микрофон к параболическому звукоотражателю и заправлял магнитофон новой лентой. Но ночи проходили, а дьявольский звук не повторялся. Однажды мы вернулись в лагерь очень поздно и страшно уставшие. Я был совершенно без сил и не мог заставить себя наладить свою машинку. И конечно, этой ночью меня разбудил обезьяний рев, да какой! Я вылетел из гамака и с лихорадочной поспешностью стал устанавливать магнитофон. Когда все было готово и оставалось лишь нажать кнопку, дикий хор смолк. На Кукуй был момент, когда я уже решил, что достиг желаемого. Обезьяны находились так близко, что рев их просто оглушал, и с магнитофоном на сей раз все было в порядке. Я включил его и несколько минут записывал великолепнейший и ужаснейший, ни с чем не сравнимый вой. Когда представление закончилось, затих финальный лай и заключительное рявканье, я перемотал пленку и, не сдерживая ликования, вытряхнул Чарльза из гамака, чтобы не в одиночку наслаждаться драгоценной записью. Вся пленка оказалась пустой. Одна из ламп разбилась во время дневного путешествия.

Наконец теперь благодаря вампиру я бодрствовал с самого начала концерта. Обезьяны, вероятно, сидели в полумиле от нас, но даже с такого расстояния слышно было хорошо. Я вынес магнитофон из нашего приюта, установил его как надо и аккуратно направил параболический отражатель в сторону рева. Наученный горьким опытом, я не стал тут же проигрывать запись Чарльзу, а дождался утра. Мы слушали вместе. Запись вышла отменной.

Утром в Аракаку наведался управляющий угольной компании. Прибыл он из своего лагеря, который находился в лесу, в двенадцати милях от поселка. Ему уже передали по рации наше послание, но все равно он почему-то слегка удивился, увидев нас. Управляющий объяснил, что отвезти нас в лагерь сегодня не может, так как его маленький грузовик будет доверху нагружен товарами, прибывшими с катером. Он предложил подождать до завтра и обещал прислать за нами машину.

Остаток дня мы бродили по лесу в окрестностях поселка. Джек надеялся найти каких-нибудь интересных многоножек и скорпионов. Подойдя к одному низкому, похожему на пальму дереву, он стал отдирать сухие коричневые оболочки, обертывающие ствол. Вдруг  раздался   громкий   шипящий  звук,   и   какое-то коричнево-золотое пушистое существо размером с небольшую собаку ринулось с дерева вниз по противоположной стороне ствола. Оно спустилось на землю и неуклюже заспешило прочь. Но бежало оно не слишком быстро, Джек настиг его в несколько прыжков и поднял за толстый, почти голый хвост. Существо повисло вниз головой, умудряясь и в таком положении испепелять нас своими маленькими бисерными глазками, оно шипело и источало слюну из длинной изогнутой морды. Джек ликовал, и не зря: по счастливой случайности ему попался тамандуа, древесный муравьед.

С триумфом принесли мы его в нашу обитель и, пока Джек готовил клетку, пустили муравьеда к высокому дереву у дома. Наш новый пленник обхватил ствол передними лапами и легко и быстро полез наверх. Поднявшись метров на шесть, он остановился, обернулся и сердито посмотрел на нас. Но тут его внимание привлекло большое округлое муравьиное гнездо, висевшее в метре от него. Забыв свое раздражение, он добрался до гнезда и, обвившись цепким хвостом вокруг ветки, чуть выше гнезда, повис вниз головой. Быстрыми и сильными ударами передних лап тамандуа разорвал гнездо. Коричневый поток муравьев хлынул из прорехи и облепил разбойника, а тот без всякого смущения сунул свою морду-трубочку в разоренное гнездо и принялся слизывать насекомых длинным черным языком. Минут через пять он стал рассеянно скрести себя задней лапой, не прерывая пиршества. Через некоторое время понадобилась помощь и одной из передних конечностей. В конце концов муравьед, по-видимому, решил, что полакомился вдосталь, и, не желая больше терпеть укусы муравьев, стал не спеша отступать. Густой жесткий мех тамандуа вопреки распространенному мнению явно недостаточно защищал его от муравьев, и зверю приходилось то и дело останавливаться, чтобы поскрестись.

Мы с Чарльзом наблюдали и снимали все происходящее, пока до нас не дошло, что лезть на дерево и снова ловить там тамандуа — задача не из простых. Разъяренные муравьи облепили все ветви, и если уж их укусы досаждали закаленному тамандуа, нам, без сомнения, придется худо. К счастью, муравьед сам решил проблему. Он сполз вниз, уселся на землю и стал задней лапой тереть правое ухо. Муравьи,  по-видимому,  целиком  завладели  вниманием тамандуа, и Джек без всяких хлопот посадил его в клетку. Наш пленник мирно устроился в уголке и принялся извлекать муравьев из левого уха.

Когда стемнело, мы отправились на охоту с фонарями. Ночью лес казался призрачным и таинственным и был наполнен невидимой, но не бесшумной деятельностью. В разных местах и звуки были разными. У реки надсаживались лягушки, разрывая воздух металлическим кваканьем, но чем дальше уходили мы вглубь леса, тем больше все вокруг заполнялось писком и стрекотанием насекомых. К этому неумолчному хору, как к естественному фону, привыкаешь быстро, но неожиданный треск падающего дерева или внезапный, непонятно откуда раздавшийся крик бросает в дрожь.

Как это ни странно, но в темноте нам удавалось найти таких животных, которых мы никогда не увидели бы при свете дня. Объяснение этого парадокса простое: глаза многих живых существ действуют, как рефлектор, и, когда луч фонарика падает на них, во тьме зажигаются два огонька. По их величине, цвету и положению в пространстве можно догадаться, какой именно зверь повстречался вам в ночном лесу.

Направив фонари на реку, мы насчитали четыре пары раскаленных угольков: здесь, погрузившись в воду, лежали кайманы, выставив наружу только глаза. Высоко на дереве мы засекли какую-то обезьяну. Разбуженная нашими шагами, она уставилась вниз. Обезьяна моргала, посылая в нашу сторону короткие вспышки. Потом она повернулась к нам спиной, огоньки исчезли, и раздался треск ветвей: обезьяна уходила по кронам.