Совы во льдах: Как спасали самого большого филина в мире - Джонатан Слат

уханье иглоногой совы. Но не рыбного филина. Я прошагал около двух километров, когда впереди замаячил внедорожник Сергея: он стоял на другом берегу реки, за галечной отмелью переката. Рядом с машиной я обнаружил Сергея, он курил в тишине. Он тоже не слышал рыбных филинов.

Сергей указал рукой на темную речную воду и предложил мне проверить ее температуру. Я с подозрением окунул палец в реку и почувствовал тепло. А ведь я ждал, что она окажется ледяной. Сергей объяснил, что пузырьки природного радона поступают в воду из грунта и нагревают ее. Газ радон – один из самых известных канцерогенов, вещество без запаха, которое встречается в недрах Земли повсеместно и образуется в природе при радиоактивном распаде. Получившийся в результате газ просачивается из почвы в воздух. Но благодаря тому, что здесь он высвобождается прямо в воду, этот участок реки не замерзает даже зимой, и рыбные филины вполне могли поселиться где-нибудь неподалеку и прилетать к открытой воде на охоту. Сергей рассказал, что в этой части Приморья многие реки подогреваются радоном, а это сулило нам удачу в поисках рыбных филинов.

Мы уселись в машину, выехали на главную дорогу и направились к Амгу. Там жил приятель Сергея Вова Волков, предложивший на время экспедиции предоставить нам комнату у себя в доме. Поскольку поселок находился недалеко от реки Шами, мы решили, что остановимся у него и станем ездить каждый день к месту поисков. Скоро показались низенькие заборы окраин Амгу, а чуть позже мы съехали с холма к центру поселка. Фонарей на улицах не было, поэтому все вокруг тонуло во мраке. Сергей остановился у одного из домов, в окнах которого еще горел свет.

Несмотря на поздний час, Вова Волков возился позади дома с каким-то грузовиком, по виду автолавкой. Когда мы с Сергеем вошли через кованую ограду во двор, невысокий толстяк с улыбкой бросился нам навстречу, протягивая правую руку с опущенной кистью, как это принято у русских, когда ладонь слишком грязная для обычного рукопожатия. Мы с Сергеем по очереди сжали его локоть и энергично потрясли. Вова, чья фамилия происходила от русского слова «волк», оказался жизнерадостным человеком лет сорока пяти, который матюгался так, будто ему за это платили. Вова повел нас в дом, и, пока он мыл руки под висевшим на гвозде у входа умывальником, Сергей поздоровался с его женой Аллой и представил нас друг другу. Лет на десять старше Вовы, она была под стать ему и своей округлой фигурой, и, как я вскоре понял, по части сквернословия. Хозяева усадили нас за кухонный стол и принялись выгружать на него свой кулинарный арсенал – к такому сражению я был совершенно не готов. Блюда с котлетами из оленины, салатом из морской капусты и свежим хлебом отодвинули, чтобы освободить место для вареной картошки, дымящейся сковороды с яичницей из шести яиц и тарелок, наполненных до краев ухой из лосося. Волковы относились к еде серьезно, и, если начинали готовить, остановить их было почти невозможно. Протесты сытых гостей они либо игнорировали, либо просто высмеивали, чтобы затем подать новые блюда. Русские известны своими хлебосольными застольями, и, по моему опыту, нет никого, кто мог бы сравниться в этом с Волковыми.

Вова достал бутылку водки. В кругу близких друзей не обязательно пить до дна, поэтому мы успели поближе познакомиться, выпив всего несколько стопок. Вова, бывший профессиональный охотник, когда-то участвовал в той же советской программе поддержки лесного хозяйства, что действовала в Агзу. Хотя он и теперь следил за охотничьими угодьями на реке Щербатовке, землей, куда они с отцом десятилетиями ходили за дичью и куда мы планировали отправиться позже на поиски рыбных филинов, он стал бывать в лесу гораздо реже, чем ему хотелось бы. Бóльшую часть времени он посвящал коммерции – они с Аллой владели одним из трех или четырех продуктовых магазинов в поселке. Алла отвечала за все, что касалось торговли, а Вова решал повседневные хозяйственные вопросы от строительства до запуска генератора во время часто случавшихся в Амгу отключений электричества. Однако самой большой и трудоемкой его работой было снабжение магазина: приходилось каждые полтора месяца ездить за тысячу с лишним километров на юг, в Уссурийск, проводить по четыре дня в пути и трястись на грузовике по ужасной дороге.

Вова спросил нас, чем мы планируем заниматься в здешних лесах, и Сергей объяснил, что мы думаем начать поиски рыбных филинов с недельного обследования бассейна рек Амгу и Щербатовки, а после переместиться на север, в район рек Сайон[4] и Максимовка. Поскольку на пути к Щербатовке нам предстояло пересечь Амгу неподалеку от ее устья, Сергей поинтересовался состоянием реки. Тут я понял, что Вова и есть тот самый приятель с трактором, который, по заверениям Сергея, поможет нам пересечь реку, если она опасно разольется.

– Там ужас что творится, – с содроганием вспоминал Вова. – На днях кто-то из местных попытался переехать на другой берег на тракторе, так его опрокинуло течением.

Мы решили, что сначала, как и планировали, поработаем в окрестностях поселка, потом отправимся на север, в долины Максимовки и Сайона, и только после этого рискнем пересечь Амгу на пути к Щербатовке. Большую часть недели мы провели, обследуя район Шами. Нам удалось обнаружить здесь многочисленные признаки присутствия рыбных филинов от потерянного во время линьки махового пера длиной с мое предплечье до потрясающей находки – дерева, земля под которым была усыпана погадками с лягушачьими и рыбными костями. Но ни это, ни раздававшийся каждую ночь бодрый дуэт пары не помогли нам вычислить центр их территории, то есть гнездовое дерево. В первый раз они подали голос за речкой Амгу, как раз напротив того места, где в нее впадает Шами, поэтому на следующий вечер мы натянули рыбацкие комбинезоны и вытерпели мучительный ночной переход через реку только для того, чтобы услышать их где-то далеко на Шами. А на третью ночь, когда они заухали на склоне горы между двумя прежними пунктами, мы сдались. Стало ясно, что птенцов они в этом году не выводили и не намерены выдавать нам свое гнездовое дерево. Но наши усилия все же дали положительный результат: возвращаясь однажды из леса в унылом настроении, мы услышали крики еще одной пары, они доносились откуда-то из долины реки Кудья, по ту сторону от Амгу. Времени на разведку у нас уже не было, но это открытие означало, что число потенциальных пар для нашего исследования на будущий год увеличилось до восьми. В середине мая мы погрузили вещи в наш красный «Хайлюкс» и, притормозив у пекарни, запаслись несколькими буханками свежего хлеба. Отламывая толстые куски теплой хрустящей корочки, мы мчались на север, к рекам Сайон и Максимовка.

14

Банальность дорожных путешествий

Река Сайон течет примерно в 20 километрах от Амгу. Мы выехали на пустынное шоссе в нужном нам направлении, минуя единственную на всю округу автозаправку и административные корпуса лесозаготовительного предприятия – расположенный на высоком берегу вне досягаемости цунами комплекс одноэтажных строений с виниловыми фасадами кремового цвета и бордовыми крышами. Своим опрятным видом комплекс резко контрастировал с прибрежным поселком, будто садовая роза на фоне зарослей шиповника. Дальше трасса тянулась вдоль северного побережья бухты Амгу, широкой песчаной отмели, усеянной серым плавником, выцветшим морским мусором и одинокими кустиками, покорно склонившимися к земле под натиском морского ветра. За невысоким, поросшим елью и пихтой перевалом мы выехали к развилке. Одна из дорог – та, что получше, – забирала на северо-запад к лесосекам, деревне старообрядцев Усть-Соболевке и поселку лесорубов Светлая. Другая вела на северо-восток, к поселку Максимовка с населением в полторы сотни жителей, который стоял в 18 километрах от этого места, в устье одноименной реки. Зимой жители района часто ездили к поселку по льду реки или по замерзшему болоту, значительно сокращая себе путь, но большую часть года автомобилисты ограничивались банальными дорожными путешествиями. Сбросив скорость, мы свернули на Максимовку и вскоре остановились у радонового термального источника.

В отличие от горячего источника в Шами, где поступавший в воду радон нагревал небольшой участок реки, тут на месте ключа выкопали яму и облицевали ее бревнами, в результате чего получилась купель глубиной по пояс. Есть мнение{75} – особенно в бывших советских республиках, – что ванны с растворенным в воде радиоактивным радоном помогают в лечении многих заболеваний, среди которых гипертония, диабет и бесплодие. Здесь над ямой с теплой водой возвышался массивный деревянный русский православный крест, а в нескольких шагах был построен небольшой бревенчатый домик.

Когда