Юрий Папоров - Пираты Карибского моря. Проклятие капитана

«Андрес II» выбросил флаги с приказом «Дувру» лечь в дрейф. Однако капитан сухогруза, явно имевший больше силы воли, чем капитан брига, продолжал двигаться вперед. Тогда Педро повел фрегат на абордаж. Бушприт его врезался в оснастку фок-мачты «Дувра», разорвал ванты и повредил прочий такелаж. Однако сцепка прошла без потерь. Кто-то с палубы «Дувра» пытался стрелять из ружей и пистолетов в людей Санчеса, но меткие выстрелы стрелков, всегда в подобном случае находившихся на вантах «Андреса II», быстро утихомирили стрелявших.

Вслед за небольшой группой Санчеса, первым на «Дувре» оказался Добрая Душа. Его определил как власть английский боцман, который принялся кричать о незыблемом праве свободного плавания в международных водах.

— Заткни дудку и стань на якорь! — приказал Добрая Душа и дал тумака.

Тогда на палубе появился капитан «Дувра». Респектабельный англичанин с не модными еще в то время бакенбардами.

Добрая Душа подал знак, и на «Дувр» поднялись де ла Крус, Марио, нотариус Антонио, Медико, Бартоло и еще несколько вооруженных корсаров. Английский капитан тут же заявил:

— Забирайте одну треть и оставьте меня в покое!

— Эта ваша затея, сударь, не стоит и швартова! — расхохотался де ла Крус.

— За такое предложение сего джентльмена я бы подвесил к боканцам, — достаточно серьезно заявил Марио.

— Нет, Марио, мы его сдадим губернатору. А ты отбирай команду и поведешь «Дувр» вслед за мной в Санто-Доминго. Медико, раз вы сдружились, остается с тобой. Вас же, мистер капитан, прошу следовать за мной на мой корабль. — И Педро зашагал к сцепленным бортам.

Как только «Дувр» стал в кильватер «Андресу II», Марио, обращаясь к Хуану, сыну бывшего палача Гаваны, а ныне всеми признанного, прекрасно практикующего доктора Медико, заговорил:

— Есть, однако, в наших водах, кроме Тича Чернобородого, еще один неуловимый капитан, но, как говорят, весьма справедливый с подчиненными ему людьми, пират Бартоломей Роберте. Большой знаток морского дела, начитан, невероятной силы воли человек, для местных губернаторов этот Роберте — сплошной дикий ужас.

— Ты мне разъясни другое. — На лице Медико Марио видел неподдельное недоумение. — Ну, что за жизнь у простого моряка на пиратском корабле? Вечно только и знай натягивать и травить фалы, закреплять штаги, леера, кабестаны, бесконечно штопать рваные паруса, день и ночь драить палубу, переносить непогоду, уже без сил, но бесконечно вычерпывать с палубы соленую морскую воду, переносить капризы, а то и издевательства капитана. При этом не очень хорошо питаться и спать на циновках, в лучшем случае в гамаке. К тому же, упаси боже, страдать морской болезнью. А в любом бою всякий раз подвергать риску свою жизнь.

— Все это и приносит счастье настоящему, свободному человеку! В том числе и уметь не страдать морской болезнью.

Начавшийся интересный разговор был прерван появлением на горизонте корабля, идущего встречным курсом. Им оказалось испанское почтовое судно.

В Санто-Доминго корсары были встречены с честью. Особенно радовался такому богатому трофею генерал-губернатор. В немалой степени обогатились и члены экипажа «Андреса II».

Де ла Крусу очень нравился этот старинный город, основанный еще в 1496 году Бартоломеем Колумбом. Привлекали корсара регулярная планировка улиц, обилие зеленых скверов и парков и особенно архитектурные памятники XVI века и прежде всего католический собор, в котором хранилась гробница Христофора Колумба. И нынешний бравый генерал-губернатор более чем благосклонно относился к отважному корсару. Он всегда устраивал ему и его людям достойный отдых.

В тот июльский вечер 1712 года генерал-губернатор принимал в своем дворце капитана, его старшего помощника Васкеса, доктора Медико и нотариуса Антонио, с которым следовало подписать определенные бумаги.

Уже когда, казалось, наступила пора прощаться, генерал-губернатор неожиданно заговорил о важном:

— Конечно, карибские пираты принесли немало серьезного вреда развитию нашей империи. Многие города в Вест-Индии были варварски разграблены, многочисленные корабли, полные разных товаров, золота и серебра, захвачены и безвозвратно исчезли, без счета убито испанцев и сколько их пострадало от противозаконного бесчеловеческого насилия и изуверских пыток. Однако в нашей беде это было не главным!

— Вы правы! Карибские пираты все же никогда не представляли собой реальной опасности для существования Испанской империи как таковой, — поддержал разговор Васкес.

— Да, конечно! Бесспорно, упадок могущества Испании как мировой державы ни в коей мере не есть следствие действий в Вест-Индии английских, французских и голландских пиратов. Нам следует признать, что главная причина заключалась в несостоятельности, неразумных действиях короля, его приближенных чиновников и генералов.

— Не здесь! Там, в Мадриде, — заметил де ла Крус.

— Недалекий король. Он и окружил себя себе подобными, — сказал Марио.

— Причина в глупых действиях не знавших меры наших генералов на всем протяжении недавней пагубной для нас Тридцатилетней войны. От них не отставали бестолковые политики и гранды, которые руководили нашей государственной экономикой. Теперь вот эта Война за испанское наследство. Куда она приведет нашу любимую Испанию?

— Я думаю, что наша Испания сейчас представляет собою лакомый кусок, объект борьбы между странами Европы, прежде всего между Англией и Францией. Что еще мы потеряем в этой войне, пока неизвестно, — заметил де ла Крус.

Это суждение корсара, очевидно, не очень-то понравилось генерал-губернатору, и он встал с кресла, чем дал понять, что эта их встреча окончена.

А в эти самые дни в дорогом сердцу Педро де ла Круса Тринидаде разыгрывалась непредвиденная, немилосердная трагедия. Нещадно жаркое лето не могло не обернуться бедствием для многих жителей обширной Вест-Индии. То здесь, то там вспыхивали различные эпидемии, которые сотнями, а то и тысячами уносили жизни людей в иной мир. Жителей Тринидада поразила желтая лихорадка. Каких-либо эффективных лекарств для борьбы с эпидемией не было, и многие погибали. Похоронили настоятеля собора Святой Троицы падре Лукаса Понсиано де Эскасену, умерли жена губернатора, старший алькальд и местный шеф инквизиции.

Первой в доме почувствовала на себе болезнь Каталина. У нее появился озноб и сразу поднялась температура, возникла острая головная боль. На второй день она ощутила разбитость во всем теле, боли в мышцах, темени и глазах, которые налились кровью. Еще до вызова доктора Каталина попросила донью Кончиту переселиться с Андресом и Иннес в дом к ее младшей сестре. Добрая женщина отвела детей, но вернулась к больной и помогала ей, не опасаясь подхватить заразную болезнь. Два местных врача, один из них англичанин, оба по два раза на день бывали у Каталины, но спасти ее не смогли. Последними словами ее были: «Не дал мне Всевышний любить моего Педро, как я хотела. Буду ждать его там! До-нья Кон-чи-та, бе-ре-ги-те на-ших дет…»