Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 - Екатерина Барсова

того, что, если у мистера Эллиота есть сообщник…

— …который в случае его провала начнет действовать самостоятельно. Согласно резервному плану?

— Об этом я не подумал.

— Зато мы подумали. Нет, Тони, как ни крути — брать Эллиота можно только с поличным. Но, разумеется, глаз с него не спускать.

— Кстати, о наблюдении. Есть какие-то результаты?

— Нет, мистер Потапов. Он ведет себя совершенным пай-мальчиком.

— Что ж, наблюдайте дальше. Другого выхода, судя по всему, действительно нет.

— Не нравится мне этот Эллиот. Причем с каждой минутой — все больше.

— Как сказать. Меня в данной персоне очень устраивает — и даже радует! — одно обстоятельство.

— Что за обстоятельство, Стив?

— Он мужчина.

— В самом деле?! Не замечал за тобой этого раньше, старина.

— Меня беспокоят исключительно женщины, милорд. И в частности, три женщины, предсказанные вашим Нострадамусом. Одна как минимум уже обозначила свое присутствие. Если, не дай Бог, вместо мистера Эллиота появилась миссис Эллкот, я бы всерьез задумался о третьей. Честное слово, дружище!

— Занятно, Стив, — я тоже думала об этом.

— Действительно занятно, Полли. Хотя — повторяю — пока у нас только одна опасная женщина, можем считать это совпадением.

— А что говорит Алекс? Его не видно последнее время.

— Действительно, он куда-то пропал.

— Корпит над своим Нострадамусом. С каким-то лихорадочным усердием, должен заметить.

— С чего бы это?

— Вбил в голову, что должен расшифровать оставшуюся часть до начала круиза.

— Вот как?! А почему, собственно? Не объясняет?

— Туманно. Скорее — сам не знает. Я в общем-то привык к их чудачествам. Алекс носится с Нострадамусом. Чарльз с «Титаником». Забавная парочка. Но в свете того, о чем мы сейчас говорили… Не слишком забавно, а, друзья мои?

Несколько секунд все молчали. Что можно было сказать? Четыре дня оставалось до отплытия. Всего лишь четыре.

5 апреля 2002 года

11 часов 10 минут

Звонок застал Боба Эллиота за бритьем.

Ночь прошла отвратительно — первую половину его изводила бессонница, вторую — терзали кошмары. Забыться удалось только под утро. В половине одиннадцатого он проснулся совершенно разбитым. Тупая боль медленно ворочалась в голове. Тело было холодным и липким.

Чертыхаясь, Боб поплелся в ванную — в зеркале отразилось бледное, осунувшееся лицо, покрытое редкой бурой щетиной. Глаза запали, веки припухли, густые темные тени залегли вокруг.

Лицо тяжелобольного человека. Безнадежного, угрюмого неудачника. Возможно — горького пьяницы.

Вечером он действительно порядком набрался. Пустые бутылочки из-под виски, коньяка, водки, джина, текилы валялись повсюду. Потом, очевидно, наступила очередь шампанского, вина и сладких ликеров. Мини-бар был опустошен.

Попытка принять контрастный душ кончилась неудачей, струи ледяной воды, ударившие сверху, нисколько не взбодрили, напротив — Боба начала бить крупная дрожь, справиться с которой не помогли даже потоки очень горячей воды.

Он завернулся в толстый махровый халат, высушил волосы феном — дрожь не унималась. Бриться поэтому пришлось с превеликой осторожностью.

Резкий, неожиданный звонок застал его врасплох.

Рука дрогнула особенно сильно — порез оказался глубоким. Алая капля покатилась по щеке, густой слой белоснежной пены медленно насыщался розовым.

Боб прижал к лицу полотенце.

— Вам нужна срочная химчистка, мистер Эллиот? Ударение было сделано на слове «срочная».

В том, что ему требуются услуги химчистки, на том конце провода, похоже, не сомневались.

— Мне? С чего, собственно…

— Горничная сказала, что вы пролили на себя какой-то соус, сэр. В итальянском ресторане.

— Соус?.. А… Да-да. Действительно, я пролил соус.

— Хотите, чтобы вещи были готовы сегодня?

— Пожалуй. Это возможно?

— Да, конечно. Только… Вы вроде бы собирались уходить? Прямо сейчас, верно?

— Я?.. Ну да, собираюсь. Это проблема?

— Никаких проблем, сэр. Повесьте пакет с вещами на ручку двери. Снаружи, разумеется.

Через полчаса Роберт Эллиот появился в холле.

Порез на щеке был небрежно залеплен пластырем.

Из лифта Боб вышел вместе с большой группой постояльцев. Все они были по-утреннему энергичны, подвижны, спешили по делам; минута-другая — и он остался в одиночестве. Некоторое время бесцельно топтался возле стойки консьержа. Потом переместился к витрине ювелирного магазина. Потом заглянул в бар, но почему-то там не остался. В конце концов довольно неуверенно направился к выходу из отеля.

Человек, позвонивший утром, был искусен в вопросах конспирации, но весьма категоричен. Предложение покинуть номер звучало недвусмысленно и достаточно жестко.

Боб подчинился.

Однако понятия не имел, куда следует идти, как долго отсутствовать, чем все это время заниматься.

В душе царило смятение, мысли путались.

Молодого человека, который немедленно последовал за ним, легко поднявшись из низкого кресла, Боб, разумеется, не заметил. Внешность преследователя была самой заурядной, к тому же, в лучших традициях жанра, тот искусно отгораживался от мира свежим номером «Times».

Несколькими минутами раньше он коротко поговорил с кем-то по мобильному телефону.

— Встречай друга.

— Как он?

— Без изменений.

— Контакты?

— Только химчистка. Он пролил соус на брюки.

— Понятно… И вдобавок порезался. Чертов неряха.

— Видишь его?

— Да. До связи.

.Потом Боб Эллиот бесцельно бродил в Hyde Park.

Молодой человек со свежим номером «Times» в кармане твидового пиджака следовал за ним неотступно и порядком устал. Однако мог с уверенностью заявить — все это время Боб Эллиот был один.

В половине пятого журналист вернулся в отель. Как выяснилось, совсем не ради традиционного five o'clock.

Поднявшись в номер, он немедленно заказал в room service бутылку «Red Label» и пил до глубокой ночи. В полном одиночестве, как и прежде. Судьбой его брюк, залитых итальянским соусом, никто отчего-то не заинтересовался.

И совершенно напрасно.

6 апреля 2002 года

13 часов 30 минут

— Who dares, wins! [283]

— Who dares, wins!

Это звучало как приветствие.

Наподобие давнего, советского еще, пионерского: «Будь готов! — Всегда готов!» Неожиданная ассоциация. Пионерское детство Полины Вронской, казалось, давно ею забыто. Однако легко объяснимая.

Они были немолоды и совершенно не похожи друг на друга — два джентльмена, приветствующие друг друга столь необычно. И тем не менее чем-то неуловимо напоминали озорных мальчишек из ее пионерского детства.

Стивен Мур — невысокий, подвижный американец, одетый с подчеркнутой, ковбойской небрежностью, и Джон Томсон — белокурый гигант, совершенный британец во всем — от безупречных ботинок до аккуратной, слегка напомаженной прически.

К тому же смысл загадочных слов был Полине известен.

— Вам доводилось слышать о SAS [284], Полли?

— Это авиакомпания?

— Куда более занимательная организация.

— В таком случае — нет. Не приходилось.

— Я так и думал. SAS — это специальное подразделение воздушных десантников доблестной армии ее величества, предназначенное исключительно для борьбы с терроризмом. Очень секретное.

— Не для вас, разумеется.

— Ошибаетесь, Полли. SAS и для меня