Стервятники - Смит Уилбур

На другой стороне Винсент расстегнул плащ и позволил ему упасть на землю. Юноша был в такой же белой рубашке. Со шпагой в руке он легко перескочил через барьер и встал напротив Шредера на песок. Оба начали разминаться взмахами шпаг и выпадами, и их клинки свистели и блестели в раннем свете.

– Вы готовы, полковник Шредер? – спросил через несколько минут Левеллин из-за боковой линии; он держал в руке красный шелковый шейный платок.

– Готов!

– Вы готовы, мистер Уинтертон?

– Готов!

Левеллин выпустил платок, и матросы с «Чайки», стоявшие у дальней стороны квадрата, закричали. Фехтовальщики кружили, вытянув шпаги, осторожно сближаясь и вращая клинками. Неожиданно Винсент сделал выпад, нацелившись в горло Шредера, но тот легко парировал и зажал его клинок. Несколько мгновений они боролись, молча глядя в глаза друг другу. Возможно, Винсент увидел смерть в безжалостном взгляде противника и почувствовал сталь в его руке, потому что уступил первым. Он отскочил; Шредер преследовал его серией быстрых легких уколов, от чего его шпага блестела, как солнечный луч.

Это была великолепная атака, загнавшая Винсента к одному из бочонков в углу квадрата. Зажатый здесь, он оказался во власти Шредера. Неожиданно Шредер прервал атаку, презрительно повернулся спиной к молодому человеку и отошел в центр площадки. Здесь он встал в позицию и ждал, пока Винсент снова вступит в бой.

Все зрители, кроме Камбре, были поражены мастерством голландца. Винсент Уинтертон определенно был очень хорошим фехтовальщиком, но, чтобы спасти жизнь, ему пришлось отчаянно защищаться при первом же нападении противника. В глубине души Левеллин знал, что Винсент жив не благодаря своему мастерству, а потому что так захотел Шредер. Шпага Шредера уже трижды коснулась молодого англичанина, наградив его двумя порезами на груди и глубокой раной на левом предплечье. В его рубашке появились три неправильных разреза, ткань около ран покраснела.

Винсент взглянул на свои раны, и в его взгляде отразилось отчаяние и сознание того, что он не чета голландцу. Он поднял голову и посмотрел туда, где ждал Шредер. Тот стоял в классической позиции, с серьезным лицом, и высокомерно глядел на противника поверх острия Нептуновой шпаги.

Винсент выпрямился и встал в позицию, стараясь беззаботно улыбаться перед лицом неминуемой смерти. Наблюдавшие за поединком очерствевшие матросы, которые на бое петухов свистели и делали бы ставки, замолчали, пораженные развертывающейся у них на глазах трагедией. Левеллин не мог этого допустить.

– Стойте! – крикнул он, перескакивая через веревку. – Полковник Шредер, сэр. Вы дали нам возможность восхититься вашим мастерством. И пустили первую кровь. Не дадите ли нам возможность исполниться уважения к вам? Заявите, что вы удовлетворены.

– Пусть английский трус извинится передо мной в присутствии всех, тогда я буду удовлетворен, – ответил Шредер, и Левеллин умоляюще посмотрел на Винсента.

– Вы выполните просьбу полковника? Прошу вас, Винсент, ради меня, ради вашего отца.

Лицо Винсента смертельно побледнело; его рубашку пятнала кровь, алая, как розы в июне.

– Полковник Шредер только что назвал меня трусом. Простите, капитан, но я не могу принять его условие.

Левеллин печально посмотрел на своего молодого подопечного.

– Он хочет убить вас, Винсент. Жаль терять такую прекрасную молодую жизнь.

– А я намерен убить его. – Теперь, приняв решение, Винсент смог улыбнуться. Это была веселая, беззаботная улыбка. – Пожалуйста, отойдите, капитан.

Левеллин безнадежно отошел за барьер.

– Защищайтесь, сэр! – крикнул Винсент и бросился вперед, взрывая ногами белый песок, нападая и парируя удары. Нептунова шпага образовала перед ним непроницаемую стальную стену, Шредер отбивал его удары с такой легкостью, словно их наносил ребенок. Серьезное выражение лица Шредера не менялось, и когда Винсент наконец отступил, тяжело дыша, пот на его рубашке смешивался с кровью: он был еще дважды ранен. В его глазах стояло беспредельное отчаяние.

Тут уж матросы с «Золотого куста» обрели дар речи.

– Пощады!

– Кровавый убийца! – кричали они.

– Игра по правилам. Пусть парень живет!

«Они не дождутся милосердия от полковника Шредера, – мрачно улыбнулся Камбре, – но этот шум облегчит задачу Сэму».

И он бросил взгляд на лагуну, где на якоре стоял «Золотой куст».

Все оставшиеся на корабле толпились у ближнего борта, напрягая зрение, чтобы видеть подробности дуэли. Даже впередсмотрящий на грот-мачте направил свою подзорную трубу на берег. Никто не замечал шлюпки, шедшие из мангровых зарослей с противоположного берега. Канюк заметил в передней шлюпке Сэма Боуэлза, который вскоре зашел за кормовую надстройку «Золотого куста» и корпус корабля скрыл его от взглядов с берега. «Святая Мария, Сэм захватит корабль без единого выстрела!» – возбужденно подумал Камбре и снова посмотрел на арену.

– Вы довольно позабавились, сэр, – негромко сказал Шредер. – Теперь моя очередь. Защищайтесь.

Тремя быстрыми шагами он преодолел разделявшее их расстояние. Молодой человек парировал первый выпад и второй, но Нептунова шпага была быстра и неуловима, как разъяренная кобра. Казалось, она гипнотизирует противника своим смертоносным сверкающим танцем, заставляя медленно отступать. При каждом выпаде Шредера Винсент терял равновесие и позицию.

Шредер неожиданно применил прием, который мало кто из фехтовальщиков решится использовать не на тренировке, а в настоящем бою.

Он зажал обе шпаги в классическом долгом соединении: клинки вертелись один вокруг другого так, что стальные лезвия визжали, и этот звук резал по нервам наблюдателям. Теперь никто из бойцов не мог разорвать это соединение: сделать это означало открыться. Две шпаги продолжали смертельную карусель. Это превратилось в испытание силы и выносливости. Рука Винсента налилась свинцом, пот капал с подбородка. Глаза юноши были полны отчаяния, запястье начало дрожать и сгибаться от напряжения.

И тут Шредер остановил этот смертельный круг. Он не отошел, просто зажал шпагу Винсента стальной хваткой. Это была демонстрация такой силы и власти над происходящим, что даже Камбре удивленно ахнул.

Мгновение дуэлянты стояли неподвижно, потом Шредер начал медленно поднимать оба клинка, и наконец они встали вертикально при вытянутой на всю длину руке. Винсент был беспомощен. Он пытался удерживать клинок противника, но рука его дрожала, мышцы сводило. Он прикусил язык от усилий, и в углу его рта появилась кровь.

Он не мог дольше выдержать, и Левеллин в отчаянии закричал: он видел, что молодой человек дошел до предела своих сил и выносливости.

– Держись, Винсент!

Все было напрасно. Винсент не выдержал. Он опустил правую руку, и его грудь оказалась открытой.

– Ха! – воскликнул Шредер и нанес удар; его шпага была стремительна, как стрела, пущенная из самострела. Он пронзил тело Винсента в дюйме под грудиной, и шпага на фут вышла из спины. Несколько долгих мгновений Винсент стоял неподвижно, словно статуя из белого мрамора. Потом ноги под ним подогнулись, и он рухнул на песок.

– Убийство! – закричал Левеллин. Он перескочил на площадку и склонился к Винсенту. Взял его на руки и посмотрел на Шредера. – Кровавое убийство! – снова воскликнул он.

– Я должен расценить это как просьбу. – Камбре улыбнулся и подошел сзади к наклонившемуся капитану Левеллину. – И с радостью исполню ее, кузен! – сказал он и достал из-за спины пистолет с зубчатым колесом. Прижав ствол к затылку Левеллина, он спустил курок. Ярко вспыхнули искры, пистолет громыхнул и подскочил в кулаке Канюка. Свинцовые пули пробили череп Левеллина и превратили половину его лица в кровавые лохмотья. Левеллин упал ничком, по-прежнему держа Винсента на руках.

Канюк быстро оглянулся и увидел, что из темной рощи в небо поднимается красная ракета, оставляя на голубом утреннем небе дугу серебристого дыма, – сигнал Сэму Боуэлзу и его абордажной группе штурмовать палубы «Золотого куста».