Ворон Бури - Бен Кейн

— Кто-нибудь ушел? — крикнул я.

— Отсюда — нет, — отозвалась Торстейн.

— А с этой стороны? — Борьба за выживание поглотила все мое внимание.

— Нет. — В поле зрения появился Лало.

— Остались только возницы. — Векель сделал жест. — Нам повезло, что они не побежали, иначе волы могли бы в панике сойти с дороги.

«Это их не спасет», — подумал я, не давая росткам милосердия пустить корни.

Ближайший ко мне, безбородый юнец, выбрал легкий путь. Спрыгнув со своего места с копьем, он бросился в атаку. Вали Силач увернулся, взмахнул секирой, и звук удара напомнил стук мясницкого тесака о колоду. Остался второй возница. Старше и мудрее, он поднял руки и на ломаном норвежском сказал, что у него есть жена, семья. Он пойдет домой и никогда не скажет ни слова о том, что случилось.

— Как будто он мог бы, — сухо заметил Векель. — Ему бы сунули ноги в огонь, чтобы узнать, что стало с серебром.

— Знаю, — сказала Торстейн и убила его.

Мой первоначальный подсчет оказался неверным. Один из моих воинов был мертв. Потеря была невелика. Раненый в ногу на холме, он держался благодаря Вали, который почти всю дорогу нес его на себе. Удивительно, но единственной другой потерей была Торстейн, получившая порез на лице. Рану нужно было зашить; Векель тут же занялся этим, цокая языком, пока Торстейн морщилась.

— Не двигайся, иначе останется шрам.

— Шрам все равно останется.

Шепотом:

— Ты все равно будешь мне нравиться.

Торстейн сделала вид, что не слышала, как и я.

Я подошел к задней части первой повозки и отдернул тяжелый брезентовый полог. Увиденное мне понравилось: два длинных деревянных сундука, окованных полосами металла, каждый с тяжелым навесным замком.

Осознание масштаба содеянного навалилось на меня, и когда в голове возникла следующая преграда, я рассмеялся.

— Что не так? — Окровавленное лицо Карли Коналссона появилось рядом с моим. Он заглянул внутрь. — Это серебро, или я трехногий пес. Почему ты смеешься?

— У нас не хватит людей, чтобы бродить по округе с целым состоянием в серебре.

— Немного поздно об этом думать, Ворон Бури.

Он был прав, конечно, но это ничуть не помогало.

Я был опрометчив, понял я, опрометчив и горд. Мой бросок костей дал мне две шестерки, но Норны не увели нить моей жизни прочь от опасности. Нет, эти суки сплели их воедино, так же тесно, как мы со Слайне сплетались в объятиях друг друга.

Как я видел, у нас было несколько вариантов.

Первый — зарыть серебро и попытаться наняться к норманнам, которые скоро прибудут. Это было бы рискованно, учитывая, что серебро до них не дошло. Какие-то подозрения неизбежно пали бы на нас, даже если бы мы явились нищими — и это при условии, что они не пошлют людей вверх по дороге на его поиски. Место засады нашел бы и слепой. Однако, если бы мы прошли это испытание, нас бы разделили по разным кораблям. Я бы также перестал быть вождем своих воинов. Это было потенциально очень рискованно, но уже не казалось совершенно неприемлемым.

Второй вариант — отправиться на восток через Уэссекс в надежде найти норвежский флот. Эта перспектива мне тоже не нравилась; четырнадцать воинов и один витки обеспечивали слишком слабую защиту для наших новоприобретенных богатств. Путешествовать ночью с повозками опасно; скрыть наши следы почти невозможно. Кто-нибудь заметит наше продвижение. Кто-нибудь увидит наш отряд. Любой олдермен, чего-то стоящий, услышав об этом, сложит два и два и пошлет отряд на разведку. У меня похолодели пальцы на ногах при этой мысли.

Третий вариант был привлекателен лишь потому, что первые два были так неприятны.

Я собрал всех и изложил свои соображения.

Векель рассмеялся, но не стал возражать против моего предложения. Остальным оно не понравилось. Хрольф Рыжебородый предложил вернуться с серебром на Мэн или в Дюфлин — это вызвало большой интерес, — но более долгое плавание вокруг побережья Уэст-Бретланда и через море в Эриу, не говоря уже об опасностях новой встречи с английским флотом, означало, что эта идея быстро умерла. Мы вернулись к обсуждению моего третьего варианта. Это заняло целую вечность, споры шли туда-сюда, без согласия. В конце концов, раздосадованный, снова бросая кости, я объявил, что мы проголосуем по всем вариантам: моим трем и предложению Хрольфа.

К моему удивлению, Вали Силач выбрал первый вариант. За второй не проголосовал никто. Хрольф остался в одиночестве со своим планом, а это означало, что я одержал верх.

Глава тридцать первая

Остаток дня прошел без происшествий, то есть на дороге больше никто не появлялся, а на море не было видно драккаров. Испытав огромное облегчение, потому что и то, и другое могло стать нашей гибелью, я разрешил забить двух волов с наступлением темноты. Мы разожгли огромный костер глубоко в лесу и принялись жарить мясо. Его было так много, что в конце концов даже Вали Силач, по всеобщему признанию обладатель самого большого аппетита, объявил себя побежденным. «Хорошо», — сказал я ему, потому что остальное нам нужно было в качестве припасов, или столько, сколько можно было унести. Оставшийся скот я приказал отпустить. Какой-нибудь фермер в конце концов их подберет, благодаря свои счастливые звезды за неожиданный дар.

Было далеко за полночь, когда мы подкрались к рыбацкой деревушке. Я говорю «деревня», но это была скорее деревушка, может, дюжина хижин, разбросанных вдоль освещенного луной галечного берега. Гавани не было; лодки жители просто вытаскивали на сушу. Все это было видно со скалистого утеса. Менее ясным было то, найдется ли среди них судно, достаточно большое, чтобы вместить пятнадцать человек и четыре сундука с серебром. По словам Лало, который прокрался туда незадолго до нас, одно такое было. Похоже, оно использовалось, сказал он, — на носу были сложены сети.

Мы собирались плыть вдоль южного побережья Уэссекса. На наше серебро можно было купить дюжину судов с командами, но сорить им направо и налево мы не могли, иначе какой-нибудь вождь с отрядом побольше нашего просто отобрал бы его. Поэтому план был таков: надежно спрятать большую часть сокровищ до встречи с норманнами, а затем как-нибудь наладить с ними