Морской царь - Евгений Иванович Таганов

— Это и есть Гурган, — объявил Рушан.

К косе по тихой воде причалили как-то совсем по-домашнему. Внезапно разразившийся тёплый ливень с молниями и ветерком привёл всех в радостное настроение — хорошего дождя не видели почти два месяца. Ратники, кроме сторожевой сотни, живо скинули доспехи и одежду и как мальчишки голышом бегали по песку и всласть купались.

После такого взбодрения и костры разжигать и фоссат выставлять было одно удовольствие. При отсутствии повозок стены возводили из мешков с песком. Помимо основного стана были выставлены ещё три малых (на одну ватагу) сторожевых фоссата: у входа в залив, на противоположном морском берегу и ещё один дальше на восток по берегу залива.

— И что теперь дальше? — спрашивали воеводы.

— Дальше — отдыхаем! — шутил Дарник. — Наша стрела на их стороне, чем ответят, то и ладно будет.

Вместе с Рушаном он проведал пленных гурганцев. Успокоил их насчёт возвращения домой и каждому вручил по дирхему, а трём кормщикам и по два дирхема. Воеводы удивлялись:

— За что им такое жалованье?

— За приятное сражение, за что же ещё? — князю это было очевидно.

Не обнаружив от чужаков враждебных действий, несколько рыбачьих лодок приблизились к вытянутым на песчаный берег биремам. Рыбаков звали сойти на берег, те не соглашались. Тогда князь написал послание эмиру на ромейском языке, одному из пленных кормщиков свиток закрепили на голове и послали к лодкам вплавь, не забыли и к шее привязать кошель с двумя дирхемами. Кормщика подняли на одну из лодок, после чего она направилась в сторону города.

Корней, тем не менее, выглядел крайне озабоченно:

— На этих лодках они спокойно могут подплыть ночью и поджечь наши биремы.

— Ратай бы тебе на это сказал: построй десять плотов и выставь их со сторожами у бирем со стороны залива, — заметил ему на это Дарник.

— Ох уж этот проказник Ратай! Везде меня найдёт! — под смех воевод воскликнул Корней, отдавая распоряжение о срочном строительстве плотов.

Всех, конечно, интересовало, что же такое князь написал эмиру.

— Да просил сильно меня с вами не наказывать, — снова повеселил соратников Рыбья Кровь.

Утром дозорные с северного и восточного сторожевого фоссата доложили князю о проходе в город остатков гурганской флотилии.

— Может стоит им на хвост сесть и тоже в город войти? — на всякий случай предложил Корней Дарнику.

— Будем надеяться, что эмир уже успел выслушать нашего пленника.

— А чего ты решил, что наш пленник стал ему говорить о нас хорошо?

— Если эмир умён, то он всё в любом случае поймёт как надо, а если не умён — то горе Гургану.

Полдня в дарпольском стане прошли в напряжённом ожидании. Затем, когда полуденное пекло немного спало, показалась большая лодка с переговорщиками. Рыбья Кровь принял их в своём княжеском шатре, где были расставлены стол, лари и седалища с подушками. Гурганцам было предложено виноградное вино, от которого они отказались и квас, который они с любопытством попробовали.

Переговорщики на взгляд воевод вели себя странно: расспрашивали князя о Дарполе, какие там живут племена и народы, какой веры и обычаев придерживаются, насколько склонны к вину, имеют ли ограничения в пище, сколько по числу у них христиан, магометан и иудеев, скромны ли их женщины. Князь на все вопросы отвечал невозмутимо и по возможности точно. О пленниках гости упомянули лишь однажды и Дарник подтвердил, что да, присылайте фелуки и забирайте их: по одному апельсину за каждого пленника. Перед уходом переговорщиков он написал эмиру второе послание, запечатал их своей печатью и передал гурганцам.

Ближе к вечеру прибыли три фелуки привезли две корзины с апельсинами и забрали с собой своих моряков.

Воевод буквально разрывало неуёмное любопытство:

— Что же такое ты, князь, написал эмиру??? И во второй раз тоже???

— В первый раз я написал, что хотел бы принять магометанскую веру, но для того, чтобы сделать окончательный выбор, мне надо совершить путешествие в Дамаск и встретиться там с халифом, — на голубом глазу признался Дарник. — Во втором написал, что для того, чтобы магометанскую веру оценил и принял не только я один, а вся моя земля, я должен совершить это путешествие со своими воинами.

Воеводы очумело смотрели на своего князя.

— С какими воинами? — наконец решился на вопрос ромейский сотский.

— Со всеми вами, других воинов у меня здесь нет.

— И как, положим в котомки полпуда сухарей и зашагаем по персидской дороге? — Корней, как и все, с трудом это мог представить.

— В трюмах у нас пятнадцать повозок и двадцать колесниц, купим коней и пойдём по дороге обычной военной колонной, — разъяснил Дарник.

Воевод словно прорвало, все заговорили одновременно.

— Да как такое вообще возможно?

— На первой же ночёвке нас окружат и в темноте не помогут никакие камнемёты!

— Какая могучая страна позволит, чтобы по её земле двигалось чужое войско?

— Скажут сдать всё оружие!

— Назад мы точно не вернёмся!

— Успокойтесь, успокойтесь! — князю невыносим был их ор. — Никто ещё никуда не идёт! Нам просто надо выиграть время. Чтобы к нам все немного привыкли, начали торговать, разрешили здесь оставить своё торговое подворье.

— А если они возьмут и согласятся с твоей прогулкой в Дамаск? — предположил Корней.

— Если сразу согласятся — это и будет для нас ловушкой. Никакой эмир сам нам такое разрешение не даст, сперва пошлёт к халифу за согласием. По словам Рушана, самому быстрому гонцу до Дамаска отсюда надо скакать десять дней. Значит, три полных недели у нас точно есть. А если согласятся, то и пойдём. Кто не захочет посмотреть южные страны, тот может вернуться в Дарполь, насильно я никого с собой брать не буду.

— Всё хорошо, но скажи, пожалуйста, почему дамасскому халифу должно быть какое-то дело до маленького Яицкого княжества? — не отставал Речной воевода.

— А молва? — усмехаясь, отвечал ему и всем Рыбья Кровь. — Вы недооцениваете силу молвы. И тридцати лет не прошло, как пять сотен иудейских менял сумели принудить принять свою веру сильнейший Хазарский каганат. Неужели дамасские халифы не грызут себе локти, что не их вера торжествует на Итиле? Не забудьте, что они с хазарами беспрерывно воюют уже лет пятьдесят, никак не меньше. Неужели им не захочется иметь сильного магометанского союзника