Вальтер Скотт - Кенилворт

— Было бы верхом несправедливости, милая Дженет, если бы я поступила иначе, — ответила графиня, с прежней нежностью и доверчивостью обращаясь к своей верной наперснице. — Нет, Дженет, ни единым словом я не хочу повредить твоему отцу. Но ты видишь, дорогая, я горю одним желанием — отдаться под защиту моего супруга. Я покинула жилище, куда была заточена им, только из-за низости окружавших меня людей, но ни в чем другом я не нарушу его приказаний. Я обращусь только к нему одному, только он один защитит меня. Никому без его согласия я не открыла и не открою тайну союза, сочетавшего наши сердца и наши судьбы. Я увижу его и из его собственных уст получу приказ, как мне вести себя дальше. Не возражай против моего решения, Дженет, ты только укрепишь меня в нем. Скажу тебе правду: я решила узнать свою участь немедленно, и притом из уст своего супруга; и самый верный путь достичь моей цели — это разыскать его в Кенилворте.

Дженет быстро взвесила все трудности и осложнения, на которые могла натолкнуться ее несчастная госпожа. Теперь девушка была склонна изменить свое первоначальное мнение и подумала, что, раз уж графиня вырвалась из дома, куда ее запер муж, первой ее обязанностью было увидеться с ним и объяснить ему причины своего поведения. Дженет знала, какое огромное значение придает граф сохранению тайны своего брака, и не могла не понять, что, предпринимая без его разрешения любой шаг, ведущий к раскрытию этой тайны, графиня навлекла бы на себя страшный гнев супруга. Если бы она вернулась в отцовский дом, не открыв своего титула, ее репутация сильно пострадала бы; если бы она призналась во всем, это могло бы послужить причиной непоправимого разрыва с мужем. В Кенилворте же она могла непосредственно объясниться с ним. Хотя Дженет сомневалась в нем больше, чем графиня, все же она верила, что он неспособен на те низменные и отвратительные действия, которыми не побрезгуют его подчиненные, чтобы пресечь жалобы графини на их обращение с нею.

Но даже в самом худшем случае, если граф откажет ей в справедливости и защите и графиня решит раскрыть свои обиды перед всеми, то в Кенилворте она сможет найти защитника в лице Тресилиана и судью в лице королевы. Обо всем этом Дженет узнала из краткой беседы с Уэйлендом. Поэтому она, в общем, выразила согласие с намерением графини отправиться в Кенилворт, однако посоветовала ей соблюдать крайнюю осторожность, извещая графа о своем прибытии.

— Была ли ты сама осторожна, Дженет? — спросила графиня. — Не посвятила ли ты в мою тайну проводника, которому я должна довериться?

— От меня он ничего не узнал, — ответила Дженет. — И, по-моему, он вообще знает о вашем положении не больше, чем думают другие.

— А что они думают?

— Что вы покинули отцовский дом… Но я снова рассержу вас, если буду продолжать…

— Нет, говори: я должна приучиться сносить дурные толки, которые навлекло на меня мое безрассудство. Наверно, думают, что я покинула отцовский дом, чтобы предаться греховным наслаждениям. Это заблуждение вскоре рассеется; поверь, я либо буду жить с незапятнанным именем, либо покончу с жизнью. Так что же, меня считают любовницей Лестера?

— Большинство говорят о Варни, хотя некоторые считают его только удобной ширмой для развлечений господина, так как слухи об огромных расходах на украшение ваших покоев разнеслись повсюду, а такие расходы не по средствам Варни. Но это мнение мало кто поддерживает, потому что, когда речь идет о такой высокой персоне, люди боятся даже намекать на свои подозрения, чтобы Звездная палата не покарала их за оскорбление вельможи.

— Хорошо, что помалкивают те, кто считает прославленного Дадли сообщником такого негодяя, как Варни. Но мы дошли до калитки! Ах, Дженет, я должна проститься с тобой… Не плачь, моя милая девочка, — сказала графиня, пытаясь под напускной беззаботностью скрыть свое огорчение от разлуки с верной служанкой. — Вот увидишь, мы снова встретимся; но к тому времени смени, Дженет, этот глухой рюш на открытый кружевной воротник; пусть люди видят, какая у тебя прелестная шейка. А вместо суконного платья с тесьмой, которое подобает только горничной, разоденься в бархат и парчу — у меня в комнате ты найдешь множество разных нарядов, и я с удовольствием дарю их тебе. Мужайся, Дженет. Правда, сейчас ты только служанка несчастной, преследуемой женщины, лишенной и звания и чести, но, когда мы снова встретимся, ты должна быть одета красиво, как подобает самой любимой приближенной даме первой графини Англии.

— Да исполнится ваше желание, госпожа! Не для того, чтобы я могла щеголять в блестящих нарядах, а чтобы и у меня и у вас под роскошным платьем сердце билось легко и весело.

Удалось наконец, хоть и с немалым трудом, отпереть замок калитки, и графиня, не без затаенного страха, оказалась за теми стенами, которые, согласно строгому приказу ее супруга, являлись пределом ее прогулок.

Уэйленд Смит, с беспокойством ожидавший их появления, стоял поблизости, скрываясь за живой изгородью, окаймлявшей большую дорогу.

— Все благополучно? — с тревогой спросила его Дженет, когда он осторожно приблизился к ним.

— Все, — ответил он, — только я не смог достать лошадь для леди. Джайлс Гозлинг, этот подлый трус, ни за какие деньги не дал мне лошади, чтобы, чего доброго, не ответить за это! Но не беда: пусть леди садится на мою лошадку, а я пойду рядом пешком, пока не достану другую. Погони не будет, если только вы, прелестная мисс Дженет, не забудете моих наставлений.

— Я запомню их лучше, чем мудрая вдова из Текоа запомнила слова, которые вложил в ее уста Иоав, — заверила его Дженет. — Завтра я скажу, что миледи не в силах подняться с постели.

— Верно, и что она чувствует боль и тяжесть в голове, сердцебиение и просит не тревожить ее. Не беспокойтесь, они поймут, в чем дело, и не станут задавать лишних вопросов — болезнь им известна.

— Но они вскоре обнаружат мое отсутствие, — возразила графиня, — и убьют ее в отместку! Лучше я вернусь, чем подвергать ее такой опасности.

— Не тревожьтесь обо мне, госпожа, — возразила Дженет. — Хотела бы я, чтобы вы так же были уверены в расположении тех, к кому собираетесь обратиться за помощью, как я уверена в том, что мой отец даже в гневе не даст меня в обиду.

Тем временем Уэйленд подсадил графиню на лошадь и уложил вокруг седла свой плащ, свернув его таким образом, чтобы устроить удобное сиденье.

— Прощайте, и да сопутствует вам благословение божье! — воскликнула Дженет, снова целуя руку своей госпожи, отвечавшей ей безмолвными ласками. Затем они оторвались друг от друга, и Дженет, обращаясь к Уэйленду, сказала:

— Да поможет вам небо, если вы окажетесь верны несчастной, беззащитной женщине, и да покарает вас оно, если вы предадите ее!