Саша Суздаль - Евангелие от рыжего кота

— Следуй за мной!

Хасан поднялся и отправился за высоким и худым стариком, который медленно погружался в тёмный густой туман. Волны тёмной субстанции по бокам обретала знакомые формы, создавая ощущение, что это не туман, а люди, идущие в том же направлении, что и старец. Постепенно глаза привыкали к темноте, и Хасан стал различать суровые лица воинов, идущих рядом. Их взгляды, устремлённые вперёд, ничего не выражали, кроме какой-то решительности и правоты того, что они делают.

Внезапно, туман впереди рассеялся, и они остановились на краю огромного обрыва, а внизу, освещённые рассеянным синим светом раскинулся мусульманский город с мечетью посредине, окружённой шестью минаретами. «Это же святотатство!» — подумал Хасан, считая минареты, которые, как грибы, стали расти вокруг мечети.

— Убей неверных! — воскликнул старец и первым прыгнул в пропасть, обнажая саблю, доселе висящую на боку. Все соседи Хасана бесстрашно прыгнули вниз, а он, внезапно охваченный ужасом, отпрянул от пропасти и закричал.

— Не задерживай! — оскалился на него идущий сзади одноглазый воин, который двинул плечом Хасана, подталкивая к пропасти. Хасан хотел воспротивиться насилию, но внезапно все вокруг, точно прозрели, уставились на Хасана горящими глазами и стали кричать ему прямо в лицо: — Прыгай, неверный!

— Я верный! — невпопад закричал Хасан, но его толкнули к пропасти и он, базлая от ужаса, полетел вниз. Умирая от охватившего его страха, он увидел, как обогнал старика, падая быстрее его, и схватил старика за ногу, которая, словно дым, снова рассеялась. Уже оказавшись ниже, он снова с надеждой схватился за сапог, но с ужасом понял, что тот слетел с ноги старика и оказался в руках Хасана.

«Не бойся, я с тобой, — прошептала ему недавняя девушка в белых, шелковых шароварах, — ты только не забудь, принести мне камень!» Она поцеловала Хасана влажными губами, и он потянулся к ней с ответным поцелуем, но тут, внезапно, проснулся. Его конь влажными губами терзал его лицо, приученный прошлым владельцем будить хозяина на рассвете. Хасан с отвращением отпрянул от него и тут же увидел, что в руках держит какой-то старый ссохшийся сапог, с закрученными вверх носками. Точно горящий уголь, Хасан отбросил сапог в сторону, восклицая: «Шайтан!» — не понимая, где он находиться. Бойцы султана, тянущиеся по дороге невдалеке, напомнили ему о цели его путешествия. Солнце уже поднялось и Хасан, пусть и с опозданием, но неистовой религиозностью обратился в сторону Мекки и дважды совершил намаз, прочитав, кроме утренней, и ночную молитву. Совсем умиротворённый, он вскочил на отдохнувшего коня и отправился в Тир, даже не останавливаясь в Сканделионе, чтобы перекусить и смыть песок с лица.

Когда к вечеру Хасан прискакал в Тир, то он был уже взят, а мамелюки султана вели вереницы детей и женщин, что продать первому перекупщику. Нигде не задерживаясь Хасан сразу отправился в порт. Знакомый силуэт нефа он увидел, но только в море, укрытом серым небом, которое, по-прежнему, штормило. Корабль не стал заходить в Тир, опасаясь за жизнь пассажиров, а сразу отправился в Сидон, где у тамплиеров имелся флот, который мог доставить пассажиров, странствующих дальше, на Кипр.

— Шайтан! — выругался Хасан аль-Каин. Не скупясь, он приобрёл свежего коня и снова отправился в путь.

Госпитальеры грызли пересоленные сухари, которыми их кормила команда корабля, запивая их пахнущей тиной водой, так как другого выхода у них не имелось – в связи с поспешным бегством припасов в дорогу никто не приготовил. Неф, подгоняемый парусами, шел в порт Сидона. Ещё издали виднелись башни крепости, охраняемой братьями-тамплиерами, и Дюдон де Компс с радостным возбуждением ожидал, когда сможет посетить монастырскую трапезу и побаловать свой желудок. В мыслях Дюдона не фигурировали разные кулинарные изыски, так как всем поварским новшествам он предпочитал пищу простую, но сытную.

Сержанта Гуго де Монтегю волновали совсем другие мысли, так как он размышлял о том, является ли Сидон беспечным местом и сколько времени им придётся охранять Марию де Морель. На первый вопрос сержант уже имел ответ, так как занятый мусульманами Тир говорил о том, что Сидон ждёт такая же судьба. Что же касается второго вопроса, то Гуго не мог понять, каких врагов следует ожидать. Красное стекло, которое вручит маршал девушке, в глазах сержанта не имело никакой ценности. «Возможно, это какая-то мусульманская реликвия, за которой охотятся сарацины?» — задал себе вопрос сержант, так как, насколько он помнил, данный рубин в христианских реликвиях не числился.

Впрочем, сержант Гуго не считал себя настолько просвещённым, чтобы знать всё тонкости веры и полагал, что лучше всего посоветоваться с раненым Великим Магистром госпитальеров, Жан де Вильером. Сержант надеялся застать его в Сидоне и потому успокоился, ожидая, когда матросы бросят якорь в порту. В отличие от сержанта, Раймонд де Торн развлекался тем, что беседовал с сестрой-послушницей, нашёптывая ей на ухо: — Мне нравится твоё лицо, сестра Мария, а оно – окно в душу.

Мария, несмотря на то, что считая слова рыцаря искренними, смущалась и возражала: — Лицо принадлежит мне, а душа – богу, что не одно и то же. Ты ошибаешься, брат-рыцарь, наши тела грешны.

— Мне кажется, ты невинна, как ребёнок, — возразил ей Раймонд де Торн и попросил: — Покажи мне то, что желал сохранить маршал.

— Ты думаешь, что здесь не опасно показывать рубин? — спросила девушка, оглядываясь, на что Раймонд ответил: — Ты под защитой ордена госпитальеров.

Девушка вытащила камень из-за пазухи, не снимая с шеи кожаную верёвочку, на которой висел рубин. Раймонд де Торн внимательно осмотрел рубиновое сердце, разговаривая с сам с собой: — В чём же твоя тайна?

— Ты думаешь, что в нём заключена какая-то тайна? — спросила девушка, поглядывая на рубин и госпитальера, который, кроме осмотра камня, заглядывал за ворот блузки, где наблюдал верхушки соблазнительных полусфер. Заметив это, девушка быстро спрятала камень за пазуху, а брат Раймонд, чтобы изменить направление её мыслей, объяснил:

— Маршал никогда не слыл любителем каких-либо драгоценностей и отличался скромностью в быту. Зачем ему какой-то рубин, который, почему-то, нужно хранить и оберегать?

Их разговор был прерван тем, что корабль вошел в гавань Сидона и его подтянули к пирсу прямо возле крепости, где пришвартовали к огромному каменному столбу, вмурованному в основание. Сержант сразу отправился узнать, есть ли в крепости Великий Магистр госпитальеров, Жан де Вильер, чтобы спросить у него совета по поводу рубина. Раймонд де Торн, Мария и Дюдон де Компс не остановились в крепости, а пошли в город, чтобы прикупить себе самое необходимое, так как всё их добро осталось в Акко. Недалеко от мечети Баб Эль-Сарай они нашли восточный базар – самое оживлённое место в городе, который примыкал к крепости тамплиеров. Несмотря на войну, на нем были купцы со всех соседних городов и стран, не боясь в смутное время отправиться в путь, чтобы продолжать своё рисковое дело. Дюдон с вожделением смотрел на сушеные абрикосы и миндаль, и даже лимоны вызывали у него бурный фонтан желудочного сока. Везде предлагали арабское пшено с различными соусами, долму, фуль медамес из бобов и тут же, горкой, шарики фалафель, вязки сушеной и копчёной рыбы, куски вареной и копченой птицы. Оглушительно пахло чесноком, оливковым маслом и лимоном, отчего Дюдон давился слюной, в то время как их главный казначей, Раймонд де Торн, выбирал запасы, которые не портятся в дороге, отчего взял целый мешок жареного нута, копчёной рыбы и птицы.