Николай Богданов - Тайна Юля-Ярви

— Ну, ты доволен? — спросила Импи. — Теперь ты не породнишься с вором и сыном вора. Да, он был сер и некрасив. И я лишь терпела его… Я попала в него нечаянно… Но все к лучшему. Он сделал свое дело и больше не нужен. Все плоды достанутся мне. Немцы оценят мою работу. Ты увидишь, дед, мне вернут все наши угодья, а под зеленой травой здесь скрыты такие минералы, такие руды, что я стану богачкой… И тогда отбою не будет от женихов!

Старик не отвечал. Он склонился над Володей, ощупал его лицо и заплакал.

— Дед, — позвала его Импи, — иди помоги мне перебраться на ту сторону. Я должна уходить.

Она принесла две длинные жерди и перебросила через поток. Потом перекинула на ту сторону лыжи, палки, оружие и мешок с продовольствием, оставшийся от Пекко. Она обыскала еще не остывшего Вол о то и забрала его документы. На Пекко она даже не поглядела больше.

Затем, приказав старику придерживать концы жердей, чтобы они не разъехались, Импи, балансируя, дошла через ручей.

— Остановись на середине, внучка! — сказал вдруг слепой.

— Зачем?

Вместо ответа он с силой раздвинул жерди, и Импи, взмахнув руками и не успев крикнуть, упала в бурный поток. Кипящая, рыжая вода несколько раз перевернула ее. Мелькнули руки, косы, ботинки и скрылись в пучине. Затем старик поджег мельницу, чтобы дымом пожара привлечь людей на помощь.

Когда я прибежала туда, то увидела, что слепой сказитель стоит у пылающей мельницы и, простирая руки к небу, шепчет, словно заклинание:

Так погибла злая ИмпиДикий выродок из рода.Вы скорей летите, птицы,Прилетайте, тьму развейтеНад страною Калевалы!

Так я первая слышала песню, что он пел здесь сегодня, песню, которую поет повсюду. Это только ее конец. Это большая руна, сложенная про тайну Юля-ярви.

Девушка улыбнулась и взглянула поверх наших голов. И мы увидели в ее серых глазах чудесные лучи, озарившие лицо ласковым светом. Позади нас стоял только что вошедший 'в комнату летчик.

Увлеченные рассказом, мы и не заметили, как он мягко ступил за порог в своих меховых унтах.

Он молча снял тяжелый комбинезон, поглядывая на нас о. усмешкой.

— Не правда ли, страшноватая история? — сказал он. — Попробуйте написать, — не поверят. А у нас еще сохранилось доказательство. Вот, посмотрите, это след финского ножа!

Мы увидели на спине его плотного комбинезона зашитый крепкими нитками прорез.

— Меня врачи вот так же заштопали. Рана была как раз напротив сердца. Чуть-чуть не достала!..

— А Импи, значит, утонула?

— Нет, в жизни с ней случилось несколько проще, чем в песне. Поток скоро кончился. Озеро было ка запоре, сбежала вода только из ковша, и Импи, не успев захлебнуться, оказалась на мели. Импи, мокрую, так схватило морозом, что разведчики насилу оттаяли ее. Дознание помогло нам вскрыть и обезвредить целую шайку диверсантов. Вот пройдет еще немного времени, и сталинские пятилетки так расцветят этот заполярный край, как и не снилось господам капиталистам, которые хотели его заграбастать и посылали дурачков таскать для них каштаны из огня. Уже сейчас звенят и грохочут новостройки. Все ожило. Вот на специальном самолете овощи и фрукты сюда возим. Нас тут все знают, как своих лучших друзей, и называют нашу машину «самолет Шереметьевых»…

— Дорого могли вы заплатить за свою доверчивость, когда подумали, что можно перевоспитать в одну ночь человека, которого воспитывали против нас годами, — сказал кто-то.

— Да, — прекратил разговор Шереметьев. — Но теперь я излечился от своей наивности на всю жизнь. Впрочем, это разговор долгий, пора в полет. Кто еще хочет лететь с нами до Москвы?..