Александр Старшинов - Центурион Траяна

– Домициан предал. Он умер. Счет закрыт.

– Даки нас убьют, – предрек Авл.

– Или наши освободят.

Как раз эта перспектива не особенно радовала Авла. У него с Монтаном разное было положение: фабра отправил к дакам Домициан строить Децебалу машины по унизительному мирному договору, Авл же сбежал на эту сторону Данубия сам, после того как едва не утонул в море, брошенный в жертву Нептуну за доносы. За что его наказали? Лишь за то, что Авл Эмпроний поступал как все в правление Домициана поступали. Его бы и не посадили на тот дырявый корабль, если бы не Плиний. Авл был уверен, что именно Плиний Секунд, ныне оказавшийся в приятелях у Траяна, включил Авла в списки обреченных – мстил за убитого по приказу Домициана своего друга Гая Остория Приска. За то, что Авлу достался дом казненного. Такие уж были времена, и нравы соответственные. Так что пострадал Авл, почитай, ни за что. Он всего лишь хотел одного: жить в достатке, иметь дом, положение… Плинию хорошо – у него состояние в двенадцать миллионов. Стал бы Приск писать доносы, будь у него столько сестерциев?[146] Чтоб тебя посвятили подземным богам, Плиний!

Разумеется, никто из римлян Авла не узнает – уж в этом он был уверен. Но нигде в легионных архивах Авл Эмпроний не числился, значит, и не доказать никак, что он тут по договору с даками. Разве что назваться кем-то другим? Но кем?

– Тогда бежим? – однажды без особого энтузиазма предложил Авл.

– Зимой по горам? Тебе жизнь надоела? – хмыкнул Монтан.

– Уже весна, – заметил Авл.

– Внизу в долине. А здесь всюду лежит снег.

– Значит – когда потеплеет? – Авл выжидательно смотрел на товарища.

– Возможно.

На том разговор о побеге и закончился. Монтан отправился дальше валяться в постели, укрывшись облезшей волчьей шкурой, Авл же потащился в мастерскую, то есть под оборудованный недавно навес – строить онагр.[147] Двое мальчишек-подростков, приставленных к римлянину Бицилисом помощниками и соглядатаями, ловко управлялись с пилой и топором.

Онагр был уже готов. Железные детали спускового механизма сделал кузнец из деревушки, кожаную петлю для камня Авл соорудил сам – так же как и деревянные детали. Машина стояла под навесом, дожидаясь тепла и испытательных стрельб. Теперь Авл ладил новую раму для второго онагра.

– Мне плевать, – бормотал он себе под нос. – Плевать на Траяна, на римлян, я хочу нормально жить, в тепле жить…

При слове тепло тут же представлялся ему восточный жаркий городок, рыночная площадь, крикливые покупатели, что торгуются за каждый пучок увядшей зелени. Доступные девчонки в лупанарии, водоносы, портики, дарующие мощеной улице фиолетовую тень. Все жизненные желания вдруг сошлись в одной точке: лавочка, две комнаты над ними, фонтан на площади, жаркое солнце. Тепло.

Авл поежился.

Кто-то кричал внизу, в долинке.

Авл обернулся, прикрылся ладонью от яркого солнца.

Похоже, в доме Бицилиса какое-то оживление. Во всяком случае – там мечутся и суетятся люди. Авл скривил губы… Ну ничего, в этот раз ему будет что показать. Подмастерья-охранники, разом побросав пилы и топоры, помчались вниз, не сказав ни слова.

– Чего они там разорались? – Монтан соизволил наконец выбраться из койки и теперь появился на пороге дома.

– Судя по всему, Бицилис вернулся, – отозвался Авл. – Пойдем, глянем, что там и как? Вон Адонис уже суетится.

Монтан заколебался. Идти вниз ему было лень. Но желание узнать, что же произошло, пересилило. Здесь, в горах, новости – редкие гости.

– Пойдем, – согласился он, закутался в волчью шкуру, как в плащ, и стал спускаться по тропинке вниз.

Авл вдруг обеспокоился. Как-то нехорошо сделалось на душе. Машина под навесом была вроде бы залогом безопасности, но все равно – нехорошо. Авл подумал и засунул за пояс топор – вроде как оружие. А еще припрятал в кожаный башмак из оленьей кожи маленький острый ножик – так, на всякий случай.

После чего двинулся вниз, вслед за Монтаном.

Авл не ошибся – Бицилис вернулся домой.

Дубовые ворота в частоколе-ограде были распахнуты и пронзительно скрипели, раскачиваясь на крюках. Солнце светило ярко, выпавший накануне снег таял, стекал светлыми ручейками по темным сосновым кольям частокола, что окружал крепость Бицилиса – как иногда Авл называл этот казавшийся маленьким из его хижины дом. Вблизи дом был не так уж и мал. Фундамент, сложенный из массивных прямоугольных камней, стены – из вековых сосен. В самом деле – крепость.

Дом построен был на возвышении, к воротам вела небольшая лестница, сложенная из плит песчаника. Эта лестница продолжалась и внутри ограды, приводя путника прямиком к дверям. Бицилис стоял на небольшой террасе, и был он явно не в духе. На щеке – свежий алый шрам, левая рука укутана в тряпки. Не иначе – сломана и в лубках. А чтобы не мерзла в неподвижности, содержится в тепле.

Грек Адонис был уже здесь. И не просто был, а явно собрался в дорогу – закутался в толстый плащ, кожаная сумка с припасами на рогатине на римский манер, у пояса – фляга с вином.

– Бицилис собирается строить плотину, – сообщил Адонис, который все и всегда знал. – Дело срочное. Он берет с собой меня и вас двоих. Обещает заплатить серебром – по сотне полновесных серебряных денариев. Заплатит и отпустит: иди куда хочешь.

Адонис весело подмигнул.

Монтан оживился:

– Обещал отпустить? – и, склонившись, торопливо шепнул на ухо Авлу: – Не иначе наши даков отлупили от души. Вот они теперь и почесывают свои задницы. Да собираются драть чужие.

– Монтан! – окликнул римлянина Бицилис. – Собирайся! И ты! – Палец пилеата указал на Авла.

– Что за работа-то? – изобразил равнодушие Монтан.

– Собирайся! – повторил Бицилис. – Не то вместо серебра я велю прижечь тебя железом.

– Я построил онагр, он там, под навесом, – попытался сообщить о своих достижениях Авл.

– Онагр? – похоже, Бицилис не сразу понял, о чем речь.

– Машина метательная, – подсказал слащавым голоском Адонис.

– Потом! – отмахнулся Бицилис. – Всех ждет новая работа – срочная. Приказ самого царя Децебала.

– Нам вещи надобно взять! – резонно заметил Авл.

– Ну так бегом! – рявкнул Бицилис.

Сам скрылся за дубовой дверью, обитой железными гвоздями с блестящими шляпками.

Пришлось лезть назад, к себе на горушку.

– Мы сюда не вернемся, – заметил Авл. – Чует сердце…

– Разумеется, – хмыкнул Монтан. – Мы отправимся в Томы. К наместнику. Ты же хотел вернуться.

– Точно. В Томы, – поддакнул Авл. На душе стало гаже прежнего.

Это Монтан может идти к наместнику, а он, Авл, – нет. Ему вообще некуда идти.

Авл собрал в дорожную сумку все, что имелось у него ценного, прихватил шкуры, одеяла, запасную пару башмаков – хорошо, что нашлась. В противовес калигам, эти, не подбитые гвоздями, быстро изнашивались на здешних скалах. Выбрал кое-что из инструментов. Монтан прихватил деревянный ящик со всем потребным для планирования стройки – гром, циркуль, отвесы, свиток папируса, чернильницу. Потом поглядел на изломанный и весь потрепанный свиток Витрувия, который уже давно никто не сматывал на скалку; папирус так и валялся в хижине, рискуя в один несчастливый для себя день угодить в печку. Поглядел, но не взял.