Холодные чары. Лед в истории человечества - Макс Леонард

мечтавший о более плотном снежном покрове, и голливудский продюсер, желавший «штучные метели» для съемок [7]. Технология обещала множество захватывающих, мощных и, что особенно важно, благотворных применений в реальной жизни. Еще до испытаний над горой Грейлок Шефер отправил служебную записку, в которой предполагал: «При соответствующей организации, вероятно, возможно расчищать зоны вокруг аэропортов и воздушных коридоров, а также вызывать снегопады в горных районах, где снег можно использовать для накопления воды и зимнего спорта, предотвращая его выпадение в городах» [8].

Позднее GE заявила, что эти открытия могут «оказать глубочайшее влияние на экономику как внутри страны, так и во всем мире» [9]. В одном из отчетов компании даже утверждалось: «Всю атмосферу Соединенных Штатов можно было бы засеять за один раз, используя всего несколько фунтов йодистого серебра» [10].

Хотя исследовательская лаборатория GE в Скенектади была крупнейшим и самым престижным частным промышленным научным центром в стране, масштабы возможных последствий выходили далеко за рамки ее возможностей. Чтобы продолжить исследования, требовались ресурсы, которые мог предоставить лишь один из ключевых партнеров компании – государство[230]. Нет ничего удивительного в том, что дядя Сэм проявил живейший интерес к сотрудничеству.

* * *

После того как 22-летний Курт Воннегут вернулся с ужасов Второй мировой войны, он женился на своей школьной возлюбленной и поступил в Чикагский университет, но бросил учебу, когда его магистерская диссертация была отклонена. В депрессии, в трудном положении и с маленьким ребенком на руках, по предложению Бернарда он подал заявку на должность штатного журналиста в GE.

Когда Курт начал работать в новостном бюро GE в конце 1947 года, его задачей была подготовка материалов для прессы. Армия уже вела полевые работы по засеву облаков, а изначальные «вызыватели дождя» были ограничены своими лабораториями. Курт не занимался контролем погоды, но теперь оказался в орбите своего брата и, вероятно, был в курсе его проекта, пусть и неофициально – работа над проектом Циррус[231], как он теперь назывался, требовала соответствующих разрешений.

Сходство между сюжетом «Колыбель для кошки» и работой Ленгмюра, Шефера и Бернарда очевидно. Короткий роман Курта посвящен льду-девять, изобретению ученого по имени Феликс Хонникер, который также является одним из отцов атомной бомбы. Как объясняет один из коллег Хонникера:

«Теперь представьте себе, – с явным удовольствием продолжал доктор Брид, – что существует множество способов кристаллизации, замораживания воды. Предположим, что тот лед, на котором катаются конькобежцы и который кладут в коктейли – мы можем назвать его “лед-один”, – представляет собой только один из вариантов льда. Предположим, что вода на земном шаре всегда превращалась в лед-один, потому что ее не коснулся зародыш, который бы направил ее, научил превращаться в лед-два, лед-три, лед-четыре… И предположим, – тут его старческий кулак снова стукнул по столу, – что существует такая форма – назовем ее лед-девятъ – кристалл, твердый, как этот стол, с точкой плавления или таяния, скажем, 100 °F, нет, лучше 130 °F» [11].

Этот лед-мутант имеет способность уничтожить мир: если его освободить, даже небольшой кусочек льда-девять, одно «семечко», научит всю воду, с которой он соприкасается, новому способу кристаллизации и, поскольку это вещество – твердое при комнатной температуре, заморозит все. К сожалению, кусок льда-девять попадает в руки стареющего диктатора на одном из Карибских островов. Не будет спойлером сказать, что роман не заканчивается хорошо.

«Колыбель для кошки» была написана в самые морозные дни холодной войны, в разгар кубинского ракетного кризиса. Идея льда как вещества, неправильное использование которого может привести к концу света, кажется явным выражением беспокойства по поводу всепоглощающих ядерных угроз – еще один пример того, как человечество предполагает, что обладает божественными силами. Курт не мог знать о невольных параллелях с армейскими капитанами в Лагере века: как и они, он скрывает ощутимую опасность ядерного уничтожения под ледяной оболочкой.

Точно так же, как засев был заимствован из реальной науки, идея, что лед может существовать в нескольких кристаллических конфигурациях или «фазах», верна. Обычный лед известен как лед Ih – «h» от слова «гексагональный», и он имеет точно ту форму, которую мы видели в пятой главе: атомы кислорода и связанные с ними атомы водорода, соединенные в жесткой тетраэдрической решетке посредством водородных связей. Это практически единственный тип льда, который существует естественно на Земле[232]; однако при определенных условиях – если немного нарушить решетку – молекулы жидкой воды могут кристаллизоваться в твердое состояние несколькими другими способами. На данный момент известно 20 кристаллических фаз льда, а самая новая, лед XIX, была описана и названа Университетом Инсбрука в 2021 году.

Кроме льда I, ни одна из этих фаз не может существовать, кроме как при чрезвычайно высоком давлении (во много раз больше, чем давление на дне самых толстых льдов Антарктиды) и в основном при очень низких температурах. Однако, вероятно, они существуют в большом количестве в космосе, например во льду, образующемся под высоким давлением при столкновении метеоритов, так что изучение этих фаз важно для астрофизики; но на Земле они могут быть вызваны только в лабораторных условиях и часто лишь на мгновения, в течение долей секунды, которые может посчитать только компьютер. Безусловно, будут открыты и другие фазы льда, но нет причин думать, что они будут менее мимолетными и экстремальными[233]. Это всего лишь один из множества примеров того, как лед, несмотря на свою повсеместную распространенность, все еще хранит много тайн.

Настоящий лед IX был открыт и описан в 1968 году, через пять лет после вымышленного льда-девять Курта. Он плотнее обычного льда и плавится при температуре ниже нуля, так что его предостерегающая история, хотя и основана на прочных концептуальных основах, является плодом воображения.

Большая часть новостей, поступавших из проекта Циррус в первые послевоенные годы, была положительной. В 1948 году Ленгмюр поехал в Гондурас, чтобы изучать засев облаков компанией United Fruit, а Шефер отправился в Скалистые горы, чтобы изучить план по использованию засева облаков для борьбы с лесными пожарами. Были проведены многообещающие испытания, в ходе которых на высокогорные пустыни Нью-Мексико вылились миллионы литров дождевой воды. Ленгмюр все более настойчиво высказывал свои взгляды о потенциале контроля за погодой. Использовалось все больше самолетов бóльших размеров и специальных модификаций самолетов. Бернард Воннегут играл с огнем, чтобы создавать свой лед: для вызывания осадков с помощью миллионов искр он использовал пропитанный йодистым серебром уголь, обрабатывая 10 000 кубических миль воздуха за час. Но также появились первые признаки того, что попытки контролировать погоду могут быть крайне опасными.

В октябре 1947 года