Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу

— Моя принцесса, — произнесла Мара голосом, который показался странным даже ей самой, — могу я… поговорить с вами минутку?

— Сколько угодно.

Инанни пробормотала что-то Даштар, выпроводила всех своих женщин из комнаты и поспешила к Маре.

— Садись. У тебя лицо белее пепла. Принести воды?

— Нет… я в порядке… останься со мной, пожалуйста, моя принцесса…

Слепо ухватившись за руку Инанни, Мара опустилась на кушетку и, к собственному изумлению, разразилась отчаянными слезами.

— Мара! О, о, о, случилось что-то ужасное, не так ли? Я почувствовала это, как только ты вошла… Ну, вот, ты расскажешь мне об этом через мгновение, не пытайся сейчас, все хорошо, все хорошо…

— О, Амон, у меня нет времени на слезы, я должна прекратить это! — Мара сердито смахнула слезы с лица, лишь для того, чтобы ее одолели новые. — Все рухнуло, принцесса, все кончено, все разбито, вдребезги — Шефту пытался убить меня сегодня. Он не смог… почти… но мой хозяин может, и намерен, и сделает… У моей двери сейчас стража. А мне нужно выбраться! Я должна их предупредить.

Насколько связно она могла, она рассказала историю — корабль, черный миг в переулке, ее бегство от Неконха, затем от Решеда, и ужасную сцену, свидетелем которой она только что стала.

— Эх, принцесса, этот жонглер — сам Злой Дух! То, как он это сделал — небрежно, без страсти, — словно жизни не стоят больше, чем луковицы, и ничего не имеет значения! Осирис! Я не знала, с какой злой силой я играла, я не знала, что будет так, я не понимала!

— Мара, Мара… — Инанни гладила ее по волосам, дрожа. — Неужели ничего нельзя сделать?

— Ничего. Я не могу покинуть эти комнаты. Даже если бы смогла, я бы никогда не выбралась за ворота. Я поймана, как птица в сеть.

Инанни внезапно замерла, затем схватила Мару за плечи обеими руками.

— Подожди. Мара, возможно, что… может быть, я смогу помочь тебе выбраться.

— Ты что? Как? Что…

— Тише, дай мне сказать. Помнишь Шерими, сирийку во Дворе Ткачей, ту, с которой я…

— Ты с ней виделась, я знала.

— У нее есть семья за воротами, Мара, в Городе Мертвых. Часто она ходит к ним домой каждый вечер, хотя, если здесь много работы, она остается, пока работа не убавится, и спит в маленькой комнатке у крыла для слуг. Она сейчас во дворце, я говорила с ней сегодня днем, и она сказала, что будет спать сегодня в стенах дворца. Но если бы она передумала, если бы она сейчас встала со своего ложа и пошла домой к своей семье за ворота, взяв с собой молодую сирийскую девушку…

Мара была уже на ногах.

— Эх, хвала и благодарение… Быстрее, принцесса! Найди мне сирийскую одежду, все шарфы, шали и плотные юбки, какие сможешь собрать… Постой! Думаешь… она сделает это для меня?

— Она сделает это для меня, Мара, — тихо сказала Инанни. — Мы утешали друг друга, и я для нее словно дочь, а она — моя родня.

Мара мгновение стояла молча, вглядываясь в простое, спокойное лицо и видя мельком мир, которого она никогда не знала, — мир друзей и родни, которые делили и хлеб, и беду, и утешали друг друга.

— И ты бы сделала это для меня? — прошептала она.

— От всего сердца. Это не так уж много… — Инанни направилась к своей спальне, затем помедлила. Внезапно она бросилась назад и схватила Мару за руки, ее пухлое лицо сморщилось от тревоги. — Но то, что делаешь ты, Мара, — это много, и даже больше! О, подумай хорошенько! Оказавшись за стенами, ты могла бы уйти на свободу… Они убьют тебя, если ты пойдешь в ту таверну, ты сама так сказала…

— Мне все равно! Мне все равно! Поспеши, одежду!

Инанни опустила руки и полетела к двери своей спальни.

Глава 23

Плен

Пять минут спустя две сирийки в пестрых одеждах вышли из покоев принцессы Инанни и направились к лестнице. В конце коридора звякнул меч стражника, когда он выпрямился.

— Стойте! Кто это?

Две головы в шалях вопросительно повернулись к нему, послышалось невнятное, шипящее бормотание на вавилонском, пожатие плечами. Он помедлил, но затем снова прислонился к двери.

— Эх, неважно, идите, идите…

Сирийки проследовали к лестнице и исчезли.

Несколько минут спустя одна из них вернулась одна, тихо вошла в комнату и задвинула за собой засов. В тот же миг Мара шла рядом с Шерими-ткачихой через Главные ворота дворцовых земель, неся на голове корзину с льняной основой и вторя небрежному «доброй ночи» сирийки, обращенному к часовому.

— Клянусь моим Ка, Шерими, — удивленно заметил он. — Что-то ты припозднилась, а? Все Фивы давно уже спят… Кто это с тобой?

— Всего лишь новая ученица, — ответила Шерими. — Мне нужно спешить, стражник, мой сын болен, а работа и так слишком надолго задержала меня.

— Да пошлет ему Звездная покой, — рассеянно зевнул стражник. — Доброй ночи.

Скрывшись за изгибом стены, Мара молча сжала руку женщины в знак благодарности, затем сбросила тяжелые одежды и сунула их в корзину. Шерими забрала их и пошла своей дорогой, а Мара, чувствуя себя легкой, как ветер, в своем тонком египетском платье, устремилась к мастерской ювелира, пересекла улицу к темному входу — и угодила прямо в объятия Неконха.

— Хай! — прорычал он, схватив ее так, словно не собирался отпускать никогда. — Так я поймал тебя наконец, моя пташка на лету, и на этот раз, бьюсь об заклад, ты не ускользнешь…

Мара зажала ему рот ладонью.

— Неконх, ты-то мне и нужен. О, Амон, как я рада тебя видеть! Быстрее, быстрее, к реке, нам нужно найти лодку, они собираются напасть на таверну. Живее, говорю тебе!

— Что они собираются? Кто…

Неконх уже бежал рядом с ней, хоть и протестовал, но крепко держал ее за руку. Как можно быстрее Мара объясняла, увлекая его за собой по темным улицам.

— Я не знаю, когда они выступили, и выступили ли вообще, но есть шанс, что мы доберемся первыми. Им нужно было собрать солдат, отдать приказы… Да пожрет тебя Пожиратель, ты поспешишь? Перестань упираться!

— Я намерен